Я кивнул.
— Я не говорю, что тебе надо жениться. Брак не спасет. Найди друзей. Найди людей, которые тебе небезразличны. Кому ты не безразличен. Кто умнее тебя. Найди женщину, Уилл. Которая смеется над тобой. Которая пинком под зад выкинет тебя из дома. Ты найдешь такую женщину, и эта самая женщина заслонит тебя собой от грузовика? Что ж, тогда ты что-то обретешь. Ты великолепный учитель, Уилл. Сомнений нет. Прирожденный. К тому же красивый. Чертовски страстный. Твое большое сердце тебе не впрок. Ты завоевал мир. Так какого черта тебе еще надо?
Он с трудом поднялся с дивана, все время постанывая. Когда же наконец выпрямился, то подошел и положил мне на плечо свою тяжелую руку.
— Как ее зовут?
— Изабелла.
— Ты не думал вернуться?
Я промолчал.
— Не знаю, Уилл. Может, шанс есть. Может, она все еще одна. Трусы проживают свою жизнь одни-одинешеньки. Или с людьми, которые не могут причинить им вреда, или вообще ни с кем. Так или так, приятель. Это одно и то же. — Он сжал мое плечо. — А ты не уступай, Уилл. Сопротивляйся. — Он улыбнулся. — Мне пора, приятель. Береги себя.
— Вы тоже, Мики.
Прислушиваясь к его шагам, затихающим к конце длинного коридора, ведущего к его классу, я чувствовал тяжесть его руки, ее жар на своем плече.
После его ухода я собрал свои вещи и покинул кафедру, не дожидаясь появления кого-нибудь еще. Пришел в класс и приготовился потратить утро на уроки английского языка и литературы в трех группах десятиклассников.
Я разложил распечатки второй главы «Уолдена» на пустых столах, расставленных полукругом перед доской. Затем написал на ней цитату дня.
У каждого из моих десятиклассников была отдельная тетрадь, куда они записывали ответы на цитату дня, на что давалось десять минут. Эти десять минут часто были моей любимой частью урока, когда я сидел на краю стола, пил кофе и наблюдал, как они пишут, улыбался ученикам, которые поглядывали на меня. Мне нравились те из них, кто жевал колпачки своих ручек и хмурился, якобы в глубоких раздумьях. Мне нравилось наблюдать за немногими учениками, которые с головой уходили в работу. Звуки, наполняющие помещение: движение ручек по бумаге, преувеличенно раздраженные вздохи.
Я привык думать — это мои ученики. Я люблю их. Часто изумлялся ощущению близости с ними, своему желанию защитить их, поддержать. Мне хотелось, чтобы они мной гордились. Хотелось никогда их не разочаровать. Как сильно ни любил бы я их в эти спокойные минуты в начале урока, я также хотел их ответной любви.
Написав цитату на доске, я сел за один из столов и посмотрел на доску. Я словно смотрел на себя, с книгой в руке, расхаживающего по классу, задающего вопросы. Преподающего.