Ахмед полежал немного, и только попытался снова встать, как дверь приоткрылась, и в палату заглянула злая медсестра — словно все это время из вредности караулила под дверью.
— Ну ладно, — сказала она с угрозой, — придется доложить начальнику.
Ахмед удивился, решив почему-то, что речь идет о начальнике отделения полиции — он-то тут причем? — но догадался, что это кто-то из больничного руководства.
Начальником, а точнее заведующим отделения, оказался грозного вида доктор могучего телосложения, подходящим скорее борцу-профессионалу, чем медработнику. Ахмед с невольным уважением оценил огромные кисти рук с пальцами, похожими на перевязанные нитками пузатые сардельки. Внешность врача также была необычной и в некотором смысле вызывающей. Короткая стрижка под «ежик», тонкий шрам через щеку — от правого нижнего века до подбородка, поверх халата — массивный крест с распятьем, на безымянном пальце правой руки — серебряный перстень со звездой, черепом и надписью по-арабски.
Медсестра голосом школьной ябеды рассказала о злостном несоблюдении больным режима и требований медперсонала, что вообще-то неправда — никаких нарушений еще не было и в помине.
— Безобразничаем? — гневно прогудел доктор, пригвоздив Ахмеда тяжелым взглядом к подушке.
А взгляд эскулапа действительно был выдающимся. Антрацитовые радужки, окруженные молочными белками с красными нитями капилляров, и нахмуренные косматые брови, одна — черная, другая — с клоком снежной седины.
Ахмед поежился, но уверенно сказал, что ему срочно надо выйти.
— Зачем? — сурово спросил доктор.
— Нужно.
— Это не ответ.
— Мне нужно, — с напором заявил Ахмед.
Но заведующий отделением решительно отрезал:
— Об этом не может быть речи. Вам нельзя ходить.
— Можно.
— Нельзя!
— Можно, — упрямо повторил Ахмед.
— А я говорю: нельзя!
Доктор начал сердится, но больной продолжал настаивать:
— Я пойду!
И даже начал вылезать из-под одеяла.
Но доктор положил ему на грудь растопыренную пятерню и без особых усилий удержал ослабевшего Ахмеда на месте. Тут даже борцовская подготовка не помогла — уж очень тяжелой и сильной была рука медработника.
— Лежите на месте, кроме всего прочего, ваш товарищ, — доктор кивнул на дверь, имея в виду Султана, — категорически просил ухаживать за вами с особым вниманием. А также наши славные органы оч-чень просили сообщать о любых странностях в вашем поведении.
Об «органах» доктор говорил с выразительной интонацией, показывающей, что на самом деле он не любит эти «органы», но — что поделаешь! — вынужден подчиняться.
— Ну и сообщай! — угрюмо бросил Ахмед, не чувствительный к смысловой модуляции голоса.