— Я не возбужден, а подавлен. Получил плохие новости насчет своего дорогого старого друга.
— Месье Пуаро?
Ее сочувственный интерес заставил меня рассказать ей обо всем, что накопилось на душе.
Когда я смолк, она мягко произнесла:
— Понятно. Так, значит… конец может наступить в любую минуту?
Я кивнул, будучи не в силах говорить.
Через одну-две минуты я заметил:
— Когда он умрет, я действительно останусь один на белом свете.
— О нет, у вас есть Джудит… и другие дети.
— Они разбросаны по всему миру, а Джудит… у нее есть работа. Я ей не нужен.
— Подозреваю, дети не нуждаются в родителях до тех пор, пока не попадут в какую-нибудь неприятность. Вы должны принять эту истину как закон. Я гораздо более одинока, чем вы. Обе мои сестры далеко. Одна — в Америке, другая — в Италии.
— Моя дорогая девочка, — сказал я, — ваша жизнь только начинается.
— В тридцать пять?
— Что такое тридцать пять? Как бы я хотел, чтобы и мне было тридцать пять. — Я язвительно добавил: — Знаете, я не слепой.
Она устремила на меня вопросительный взгляд, а потом покраснела.
— Уж не думаете ли вы… о! Стивен Нортон и я просто друзья. У нас много общего…
— Тем лучше.
— Он… он просто ужасно добрый.
— О, дорогая моя, — сказал я. — Не верьте нашей доброте. На самом деле мы, мужчины, не таковы.
Но неожиданно Элизабет Коул побледнела. Она сказала низким напряженным голосом:
— Вы жестоки… слепы! Как я могу помышлять о браке? С моей-то семейной историей. С моей сестрой-убийцей… или если не убийцей, то сумасшедшей. Не знаю, что хуже.
Я решительно заявил:
— Не терзайте себя. Вспомните, может быть, это неправда.
— Что вы имеете в виду? Это правда.
— Разве не вы сами говорили мне однажды: «Это была не Мэгги?»
Она затаила дыхание.
— Всякий на моем месте может так чувствовать.
— Очень и очень часто то, что человек чувствует, оказывается правдой.
Она уставилась на меня.
— Что вы хотите сказать?
— Ваша сестра, — заявил я, — не убивала вашего отца.
Ее рука потянулась ко рту. Глаза, широко раскрытые и напуганные, встретились с моими.
— Вы сумасшедший, — произнесла она, — должно быть, вы сумасшедший. Кто вам так сказал?
— Не важно, — заявил я. — Это правда. И в один прекрасный день я предоставлю вам доказательства своих слов.
III
Возле дома я наткнулся на Бойда Кэррингтона.
— Сегодня я провожу здесь последний вечер, — сообщил он мне. — Переезжаю завтра.
— В Кнэттон?
— Да.
— Должно быть, вы волнуетесь.
— Волнуюсь? Наверное. — Он вздохнул. — Во всяком случае, Хэстингс, не буду скрывать, что рад отсюда уехать.
— Конечно, стряпня отвратительная и обслуга не из лучших.