Нашпигованный речами капитана, Васька с неким особым интересом поглядывал теперь на них, давно ему знакомых, являющих собой «первородный грех мужчин», для которых он, Василий Мокичев, не Аполлон, а только фавн, в самом широком смысле слова, не человек-мужчина, «а только самец, всегда и прежде всего».
И капитан смотрел на этих женщин. Ведь они первые, с кем он знакомится на свободе. Одну из них, значит, зовут Соней, это, конечно, та самая Софа́, о ней Васька Мокичев говорит: «Мой диванчик». Тогда вторая, она назвалась Викторией, Вика, поправил Васька, по раскладу Мокичева должна сегодня быть его дамой. Фу-ты какие старомодные обороты… Дамы, кавалеры… Синьоры и синьорины, Ромео там всякие и Джульетты. Хочешь или не хочешь, а принимай правила игры. Вот и Василий уже сердито поглядывает на тебя, дескать, не будь валенком, волос нечесаный, крутись вокруг дамы, тьфу ты, опять это слово, ну тогда возле кадры, это посовременней…
Капитан старался сбросить с себя возникшее вдруг оцепенение. Оно появилось в тот момент, когда пришли и сели к ним за стол эти женщины. Он вежливо поздоровался с ними, представил его Васька однокашником, капитаном, вернувшимся из дальнего-дальнего рейса. Потом Мокичев сообразил, что Волкову надо освоиться, принялся рассказывать про разные случаи, они произошли во время последнего рейса, а может быть, он попросту выдумывал их, большой мастак Василий был по этой части.
Рядом суетился Валера, официант с приходом женщин оживился, завалил стол закусками, ловко открывал шампанское, подливал в бокалы и всем своим видом показывал, будто нет, не было и не будет для него гостей более дорогих, нежели эти.
Постепенно и капитан втягивался в застолье, порой ронял одну-две фразы к месту, а Васька, надо отдать ему должное, тактично втягивал Игоря в общий разговор, тотчас же тушуясь, когда Волков овладевал инициативой и хоть на время становился полноправным собеседником.
Виктория вела себя по отношению к Волкову приветливо, но спокойно. Может быть, она уделяла ему чуточку больше внимания, чем остальным, но это можно было счесть и обыкновенной вежливостью по отношению к новому, только что представленному ей человеку. Самому Волкову она не то чтобы понравилась, он обрел к ней чувство доверия, ему казалось, будто давно знает ее. Нечто теплое возникало в нем, когда Вика, приветливо и открыто улыбаясь, обращалась к нему и ненавязчиво, стараясь сделать это естественно, незаметно, подкладывала в тарелку Волкова закуски.
За столом говорили о разном, а когда появился оркестр, Мокичев повел Соню танцевать. Вика сразу определила, что Волкову не хочется выходить, и когда он, все же понимая, что таковы условия игры, предложил ей последовать за Васькой и его подругой, она покачала головой и сказала: