— Позовите вашего капитана к трубке, «Рязань», — услыхал из динамика знакомый голос. Но обладателя голоса узнал не сразу.
Я взял у старпома трубку, прижал пальцами рычаг.
— Капитан «Рязани» слушает. Мы готовы оказать вам любую помощь. Что с вами стряслось? Прием.
— Здравствуй, Волков, — сказал прежний голос, и тут я узнал Рябова. Как же это я забыл рассказ Женьки Федорова!
— Здравствуй, Рябов, — ответил я, и наступило молчание.
Первым нарушил его Рябов.
— Снова приходишь мне на помощь… Любишь небось помогать другим.
— Ты это о чем?
Рябов не ответил.
— Хочу подойди ближе и подать к вам на борт шланги, попробуем качать воду из машины. Мы и пластырь заранее изготовили. Вместе заведем…
— У нас уже два их стоит. А вода все поступает. Ладно, попробуй подойти.
Я услыхал короткий смешок.
— Смотри только, подходи осторожнее, вдруг тонуть начну и тебя утащу на дно… Шучу, капитан… Мы примем шланги. Авось и сработают. Да, Волков… Здесь Станислав Решевский. Хочешь с ним поговорить?
— Потом, Рябов. Будет еще время.
Я знал, что Решевский слышит меня в рубке, и добавил:
— Привет тебе, Стас…
Потом началась чертова работа. Мы подошли к «Лебедю» вплотную, подали шланги и врубили на полную мощь насосы. На пострадавшем судне пытались откачивать воду вручную, свободных людей было много. Мои механики наладили мотопомпу, и ее усилия сложились с общими попытками освободить брюхо «Лебедя» от проклятой, влекущей его на гибель воды.
Мой лихой боцман Радаман перебрался на борт раненого траулера с огромным пластырем, прихватив четырех бравых матросов из команды добытчиков. Они подвели пластырь так, чтоб он перекрыл те два, которые уже стояли на теле «Лебедя», и одновременно сместился еще ниже, к днищу. После рассказа Рябова о причинах катастрофы я подумал, что «язык» айсберга изрядно диранул и по днищу судна.
И оседание «Лебедя» в океанскую пучину прекратилось.
Постепенно стал понижаться уровень воды в затопленных помещениях траулера. Я понимал, что в одиночку мне не спасти «Лебедь». С такой дырой в борту траулер не может следовать за мной на буксире. Но сюда шли «Крымские горы». Если плавбаза возьмет вместе со мной траулер в клещи, мы сообща осушим его, а там и придумаем вместе, как заделать надежнее пробоину и потихоньку-полегоньку, если к тому же позволит погода, дотащить «Лебедь» до ближайшего порта-убежища.
Жалко его было, «Лебедя». Новенький, всего три года в экспедиции, последней модели траулер… Ну да ладно, продержаться ему помог, теперь слово за «Крымскими горами», у них возможностей побольше.
Решевского я не видел. Рябов выходил на крыло мостика, махнул мне рукой, а Стас так и не показался… Я подумал, что мог бы из чувства вежливости выйти поздороваться, но потом решил, что Решевский обиделся за мой отказ поговорить с ним по радиотелефону, но тогда и в самом деле было не до разговоров, уж это он как судоводитель должен был и сам понять.