— Тебе ведь известно, что, когда доходит до серьезного дела, я должен повиноваться своей жене?
Саймон не мог удержаться от улыбки. Педжет был не из тех людей, кто повинуется другим, и все же он, похоже, с готовностью позволял своей жене верховодить.
— Так последнее слово всегда остается за графиней?
— Разумеется, — улыбнулся Педжет. — Когда она рада, я тоже рад.
Он совершенно потерял голову от любви, подумал Саймон.
— Значит, если я не смогу вести себя как настоящий работодатель, мне придется заплатить за свое прегрешение — и ты присоединишься к леди Педжет, чтобы взыскать эту плату?
— Я всегда буду на ее стороне. И Амелия — моя свояченица. Не могу сказать, что хорошо ее знаю, и, откровенно говоря, когда-то она меня недолюбливала. Конечно, когда я впервые встретил Джулианну, я питал по отношению к ней не самые добропорядочные чувства. Но это уже в прошлом. — Он вздохнул, но тут же улыбнулся.
Саймон был заинтригован, но предпочел заверить:
— Мои намерения никогда не были недозволенными. Мое уважение к Амелии даже сильнее моего восхищения ею.
Улыбка сбежала с лица Доминика.
— Ты говоришь так, будто влюбился без памяти.
И тут Саймон почувствовал, что снова вспыхнул до корней волос.
— Мои дети нуждаются в ней. Они ее просто обожают. А она по-настоящему их любит. Без нее я бы не справился. Я думаю исключительно о детях.
— Прекрасно представляю, что без нее ты бы действительно не справился, — медленно произнес Доминик. — Хм, мне кажется, это довольно занятно.
— Что здесь занятного? То, что я стал зависеть от собственной экономки? Это, надо полагать, характерная черта большинства холостяков и вдовцов.
— Нет, не это, а то, что ты стал зависеть от женщины, которую когда-то преследовал, а теперь так сильно восхищаешься, которую так необычайно уважаешь. Надо признать, что Амелия довольно привлекательна, если, конечно, не обращать внимания на унылые серые платья, которые она предпочитает.
Саймон отказался глотать предложенную наживку и промолчал в ответ.
— О нет! — от души рассмеялся Доминик. — Ты по-прежнему считаешь ее красивой!
— Она, безусловно, красивая женщина, — сухо ответил Саймон, — но, положа руку на сердце, я об этом совершенно не думаю.
— Что ж, прекрасно, притворюсь, что поверил тебе, — весело отозвался Доминик и добавил уже серьезно: — Я не шутил, когда говорил о ней. Мы — друзья, и я всегда поддержу тебя, но не в ситуации, когда это направлено против моей семьи. Я обожаю свою жену, и Амелия — часть моей семьи. Запомни это хорошенько. И позаботься о том, чтобы относиться к Амелии с уважением, которого она заслуживает.