— Товарищ лейтенант, да вы очень уж прочный какой-то, около вас не так боязно, — признался Попрышкин.
— Говорят про вас, товарищ лейтенант, что вы очень удачливый, — снова вставил Ревякин, — вроде как завороженный, и пули вас будто бы не берут.
— Удачливый? Это пожалуй, — уверенно усмехнулся Аршинов. — Но удача каждого полюбить может. Только не трусь да рассчитывай.
Неловкий Попрышкин все еще возился с концентратом горохового пюре. То пюре подгорало, то Попрышкин наливал слишком много воды и суп бежал через край, заливая костер.
— А ты соли горсти две добавь, — не унимался Ревякин. — Больше супу получится. По твоей комплекции котелок вроде как ложка чайная.
— Если твой штык будет колоть не хуже языка, славный ты будешь воин, Ревякин! — обрезал его Аршинов.
— Товарищ лейтенант, а когда снова в разведку пойдем? — спросил Попрышкин, чувствуя поддержку командира.
— А вот когда гороховый суп-пюре варить научишься. Без этого солдат — не солдат, да будет тебе известно.
По дороге застучали копыта.
— Едет, наконец-то! — вздохнул Перегабрин.
Из-за поворота дороги вылетел конь.
Медников спрыгнул на ходу:
— Заждались?
Разведчики заметили теперь и начальника и Перегабрина с Наташей. Они вскочили, поспешно оправляя костюмы и подтягивая капюшоны.
Медников, Перегабрин и Наташа подошли к костру.
— Рота, смирно! — крикнул Аршинов. — Товарищ старший лейтенант! Разведрота в составе…
— Хорошо. Садитесь. Вот к вам переводчика привел.
Разведчики повернулись в сторону Наташи. Попрышкин расстелил плащ-палатку и знаком пригласил Наташу к огню.
— Вот и нам наконец привалило счастье, — сказал Попрышкин. — Подумать только — барышню дали в роту!
— Вряд ли это такое уж счастье, — усмехнулась Наташа. — Добро бы действительно барышня, а то — старший сержант. Лишний начальник. Подчиняться придется.
Наташа посмотрела на костер и сказала тоном совершенно уничтожающим, мысленно подражая Ермошеву:
— А вот с концентратом обращаться еще не научился. Сразу видно, что вояка без году неделя.
Размечтавшийся было Попрышкин отвернулся.
— Впрочем, при таких разведчиках переводчику делать нечего, — продолжал Медников. — Опять «языка» не привели? Теперь из-за вас генералу хоть на глаза не показывайся.
Разведчики слушали присмирев. Попрышкин, очевидно чувствуя себя самым виноватым, пытался спрятаться за спину Ревякина. А Ревякин будто нечаянно подталкивал его вперед. Поговорив о проваленной операции ровно столько, сколько ему казалось достаточным для разговора начальника с подчиненными, и не назвав ни одной фамилии, Медников обратился к Аршинову: