Ильич кашлянул, потом сказал:
— Тут неожиданно попросил слова товарищ Миршакаров, которого вы все хорошо знаете. Председатель Верховного Совета Таджикской ССР. Ему слово!
— Здравствуйте товарищи! — поздоровался он сильным, но мягким голосом, — Сразу хочу сказать, я хотел попросить слова для выступления в конце концерта, на церемонии вручения наград. Но под влиянием чувств, решил сделать это сейчас. Так же, перед лицом всего Советского народа, я хочу попросить у Филатовой Дианы — нашей юной Богини, прощения… Да-да, именно попросить прощения! К сожалению, не всегда значимые новости доходят до правительства республики сразу, как бы не было мне стыдно в этом признаваться. Мы работаем над этим недостатком и боремся с недобросовестными сотрудниками. Пребывая на гастролях, Диана Филатова совершила беспрецедентный, героический поступок — подвиг! Не раскрывая подробности, которые являются секретными, скажу, что она спасла жизни нескольких десятков людей, большинство из которых являются членами КПСС и ВЛКСМ. За мужество и самоотверженность, Президиум Верховного Совета Таджикистана принял решение представить Филатову Диану к правительственной награде — ордену Боевого Красного Знамени! Позвольте вручить вам эту заслуженную награду…
Я стояла как статуя, стукнутая кувалдой по голове. И думала — награда нашла своего героя. В себя пришла в тот момент, когда товарищ Миршакаров прицеливался, как бы приколоть мне на грудь, туго обтянутую приталенным платьем, боевой орден. Пришлось, взять у него этот орден и приколоть самой. А зал хлопал и скандировал — по-здра-вля-ем! по-здра-вля-ем!
— Это ещё не всё товарищи! — снова обратился к залу товарищ Миршакаров, — Так же, решением Президиума Верховного Совета Таджикистана, принято решение присвоить Филатовой Диане, звание 'Заслуженного артиста' Таджикской ССР, с вручением нагрудного знака. Поздравляю!
И снова, под аплодисменты, попытался приколоть мне на грудь очередную награду. Снова отобрала и повесила сама. Ну да, сложно это сделать, да стесняется ещё прикоснуться, вон, как руки дрожат. Не бойся дяденька, я не кусаюсь. Только стукнуть могу.
Наконец, поздравления закончилась, Миршакаров под хмурым взглядом Рашидова ушёл со сцены, не знаю, что у них меж собой происходит — но взгляд был не просто хмурым, а даже злобным. Ильич, проворчав что-то вроде 'почему не предупредили…', тоже сошёл, а я под аплодисменты слиняла за кулисы.
Там меня снова принялись поздравлять, но психологически это было проще выдержать, чем на сцене. Потом снова атаковали журналисты, требуя 'срочно рассказать в подробностях о своём подвиге', но я коротко послала их на три весёлых буквы — в КГБ. Они и отстали. А я свалила в гримёрку, хоть чаю успеть попить, а то в горле пересохло. Хоть такого и не может быть, Паразитик следит за состоянием, но чаю всё равно хотелось.