Однако этот маленький хитрец с лихвой все наверстывал без зазрения совести (и без моего разрешения) таская из вещь-мешка книги. И особенно те, что достались мне от архиведьмы, которую мне каким-то чудом удалось победить в Зевске, куда кривая дорожка (или скорее мой топографический кретинизм) меня завела. И все же в моей волшебной сумке ни учебника, ни самоучителя, ни на худой конец словаря на гномьем не наблюдалось. Да и откуда им взяться, если у гномов своей письменности никогда не существовало, да и язык использовался исключительно в Стальных горах, а сам горный народец превосходно изъяснялся на Едином. В Амаранте очень редко можно было услышать гномью речь, да и то только тогда, когда они не хотели, чтобы их поняли посторонние. Обожаю в такие моменты вставить свое веское слово. И всенепременно на гномьем.
Мой звереныш уже хотел что-то сказать, но я так на него посмотрела, что он тут же захлопнул пасть. Все-таки уроки Наставницы, хоть и из-под палки, не прошли впустую.
— Собратья! — все так же скрипел старик. А я опять мысленно возмутилась: и почему всегда обращаются именно к мужчинам? А женщины чем хуже? Хотя следует признать, что «сосестры» звучит как-то не очень. — Приветствуйте наших великих и могучих владык!
И почтенный старец смиренно склонил голову. Да так и остался стоять, пока хитрый механизм вновь не спрятал его под землей.
По толпе пробежался шепоток, а через несколько мгновений невесть откуда загремела музыка. Честно говоря, «музыкой» это можно было назвать только с очень большой натяжкой. С просто огромной натяжкой. Скорее это было похоже на набор хаотичных звуков. Теперь мне было понятно, почему никто и никогда не слышал о гномах-музыкантах.
А затем наконец появились и сами «виновники торжества». Они медленно вышли из боковых тоннелей на платформы. Я еле удержалась, чтобы не расхохотаться — настолько были величественны, серьезны и чванливы лица вождей. Казалось, будто бы от напряжения у них скулы свело, и даже если вожди сами захотят улыбнуться, то их лица просто-напросто треснут. Я так и видела эту картину. Мои плечи уже начали трястись от с трудом сдерживаемого смеха, когда внезапно почувствовала на своем плече чью-то тяжелую руку. Это Рэй таким образом попытался меня успокоить. Удивительно, но у него это получилось, и я дальше смогла спокойно смотреть развернувшийся перед моими глазами спектакль. А посмотреть было на что.
За похожими друг на друга вождями, коренастыми, с небольшими пузиками мужчинами следовали их семьи. Возле вождя, что был левее, стоял молодой человек — явно наследник. Небось, по гномьим меркам, писаный красавец: смоляные кудри, гладкое лицо, подтянутая фигура. Была бы гномихой — сама б влюбилась, но видно не судьба. В отличие от отца, на лице парня читались скука и раздражение.