— Ну и что? — поинтересовался отец.
— А то, что косуля жива и невредима, а охотник тот закричал, схватился за живот и упал…
— С чего бы это?
— Потому что дробь попала ему 8 живот. Весь заряд…
— Как же это так? — недоверчиво спросил Слава.
— А так! Чудо! Лесники бросились к нему, взяли ружьё, думали, что вырвало сзади. Так нет. Ружьё целое, а дробь полетела не вперед, а вернулась к тому, кто её послал. Вот как. Не стреляй, куда не следует!
— А что с ним, с этим «Заготскотом»? — тревожно спросила мать. — Не умер?
— Ну и чего бы это он умер? — махнула бабушка рукой. — У него сала на три пальца. Повезли его в район да в больницу, вытянули дробины, уже ходит…
— Гм, — сказал отец, но не смеялся и не комментировал бабушкин рассказ.
— Ещё и не такое случилось, — подхватила мать, неся горшок от печи к столу. — Пошёл Грицько Маркианов рубить ёлки на слеги. Вчера это было.
Взял топор, наострил его, как надо. Пришёл, говорит, нигде никого. Поплевал на руки, замахнулся, а топор из рук вон!
— Как это из рук? Что он — пьяный был? — не удержался отец.
— Да нет! Взял снова, замахнулся, а он — тюк! — в землю!
— Определённо хлебнул!
— Нет, говорит, росинки во рту не было! Ещё раз замахнулся — чуть было сапог не рассёк! Выругался, ещё раз попробовал, ударил-таки по ёлке, а топор так и раскололся!
— Всё это чудо-цветок делает, — сказала счастливая бабушка Соломия. — Чует моё сердце, что сказка возвращается. Вот и сегодня хотели дачницы лилий нарвать, а они не даются…
Отец принялся за ужин, а Слава задумчиво смотрел перед собой, вспоминая и свою, такую необычную встречу с незнакомой девочкой. Не связаны ли все эти чудеса с ней? Ниточка тянется к звёздам, к призрачной старушке, потому что все чудеса начались именно с той воробьиной ночи…
Слава сидел в бурьяне за покосившимся плетнём, поглядывал на окна и двери, — не выйдет ли Катя, не покажется ли?
Шли часы. Девочка не появлялась. В маленьких окнах было слепо, пусто. Потом из трубы поплыла синеватая струйка дыма, запахло хвоей. Наверно, кто-то растопил печку.
На крыльцо вышла старушка. Слава внимательно посмотрел на неё, разочарованно вздохнул. Это бабушка Дарья. Может, расспросить её о Кате? Да нет, нельзя… Лучше подождать, чтобы не рассердить девочку.
Небо между вершинами вызвездило, низом покатился холодок. Слава съёжился, у него начали неметь руки. В сердце нарастало нетерпение: и чего это он должен мучиться в бурьяне? Подкрадётся, заглянет в окно. Может, Кати нет дома? Может, она пошла гулять — тогда и ждать нечего…
Мальчик подкрался к окошку избушки — эту половину покойный лесник всегда сдавал дачникам, наверное, Катя поселилась здесь. Отклонив ветку одичавшей розы, Слава заглянул в окно. В комнатке плавал голубой свет. Что такое — неужели у бабушки Дарьи завёлся телевизор? Мальчик прислонился лбом к холодному стеклу, замер от неожиданности. Он увидел посреди комнатки маленькую сгорбленную фигуру старухи. Вот она шевельнулась, повернулась к нему лицом. Он чуть не вскрикнул: так это же знакомая баба-яга из Чёртовой долины! Значит, ему не приснилось, он на самом деле видел и волшебную избушку, и удивительный огненный клубочек?! И Катя тоже от неё! Мальчик хотел уже было постучать в окно, когда посреди комнаты появилась Катя. Она, сложив руки на груди, остановилась перед старушкой, что-то сказала. Старушка коснулась пальцем её груди. И сразу же на этом месте загорелась ярко голубая звёздочка. Вокруг огненного пятнышка вспыхнула спираль, начала разворачиваться. Шире, больше! Спираль захватила лицо, руки. Фигура девочки таяла, исчезала. Слава застыл от неожиданности: что же это происходит? Катя умирает? Её не станет?