…находились те, кто, злословя, намекал, буде бы главный талант Аполлона в том, что оказался он на пути стареющей вдовы…
…вдова выразительно слухи игнорировала…
В общем-то, все было обыкновенно, буднично даже.
Приглашение Евдокии прислали именное, на глянцевой плотной бумаге с золочеными виньетками и коровьей мордой с несоразмерно огромными рогами.
…Евдокия не пошла бы…
…но после отъезда матушки было… тоскливо. Нет, она, Евдокия, была счастлива в браке, пусть и не ощущала себя княжною, как не ощущала ее княжною все семейство Вевельских, с которым Евдокия решила отношения поддерживать на расстоянии… но этого счастья оказалось мало.
— Я привыкну, — сказала она Лихославу на третий день.
— Конечно, привыкнешь.
Обнял.
Понял. Он понимал с полуслова, а то и вовсе без слов. Вновь колючий, и значит, полнолуние близилось… а с ним появлялся и страх, который Лихо отчаянно запирал в себе. Только чаще касался серебряной полосы ошейника.
— Я просто никогда не оставалась одна… мама была рядом… и Лютик… и Аленка…
— А теперь я.
— А теперь ты…
— И они тоже, — Лихо потерся щекой о плечо. — Они ведь не исчезли, просто уехали…
…просто…
…почему тогда Евдокии страшно? Она ведь не ребенок, ей почти уже двадцать восемь, а чувствует себя… брошенной.
Забытой.
И хоть бросай, беги следом, но… как тогда Лихо?
И дело?
И вообще, не рады будут Евдокии в Пресветлом лесу, это она поняла еще когда с бабкой познакомилась. Смешно. Эльфийка, которая рядилась в белое, легкое, была совсем юной, Лютик и тот старше выглядел… правда, стоило в глаза заглянуть, и Евдокия поняла, что на самом деле вечная юность — иллюзия.
— Жаль, что ты человек, — сказала она, и это была единственная фраза, которой Евдокию удостоили. Пресветлая Владычица словно забыла о том, что помимо блудного сына и его супруги, а также внучки, на которую она взирала с куда большим вниманием, в гостиной есть еще и Евдокия.
— Извини ее, — Лютик сел рядом. — Она уже немолода. А с возрастом ни люди, ни деревья гибче не становятся…
— И эльфы тоже?
— Если подумать, то эльфы не так уж сильно отличаются от людей.
Пресветлая владычица обернулась, и в глазах ее мелькнула… зависть?
Тоска.
И обреченность, которая заставила Евдокию позабыть об обиде.
…еще бы найти способ от тоски отрешиться…
— Мне тебя не мало. Но их не хватает, — она накрыла руки Лихо своими. — Я… я немного поплачу и успокоюсь.
— Хорошо.
Но плакать, когда он на ухо сопит было невозможно, поэтому Евдокия и приняла приглашение… все ж таки Аполлон, если разобраться, не чужой человек.