Покачав головой, он спросил:
— Что ты сказала?
— Я говорила о подготовке. Ты даже себе не представляешь…
— Ты сказала: «На этот раз». Словно были и другие.
— В самом деле? Ты же знаешь, что я постоянно несу чушь, Уоллингфорд. Так что не обращай внимания.
Абигайль пошла чуть быстрее, оставив его позади. Единственная нижняя юбка взлетала и обвивала ее стройные лодыжки, которые время от времени представали перед взглядом герцога.
Уоллингфорд вновь покачал головой:
— Нет, Абигайль Харвуд, в твоей болтовне зачастую кроется самая суть. — Уоллингфорд догнал ее и зашагал рядом. — Ну-ка рассказывай, что ты задумала?
— Вовсе ничего. Так, глупость. Как думаешь, Филиппу нужна маска? Не знаю, будет ли у меня время…
— Абигайль! — проревел Уоллингфорд, хватая ее за руку.
Она попыталась вывернуться, но герцог вовремя поймал ее, так что она оказалась между его руками, бросил корзину на землю. По щекам Абигайль разлился румянец, который вполне мог быть следствием ее попыток вырваться.
— Расскажи мне о празднике летнего солнцестояния, — сладко протянул Уоллингфорд.
Абигайль опустила глаза и посмотрела на расстилающуюся под их ногами траву. Несмотря на ранний час, было тепло, а начинавшее припекать солнце обещало жару во второй половине дня. На верхней губе Абигайль блестели крохотные капельки пота.
— Я уже тебе рассказывала. Это волшебная ночь, ночь любовников. Я надеялась… — Она подняла руку и коснулась ими сюртука Уоллингфорда. — Ты и я… Не заставляй меня умолять…
— Абигайль!
— Я знаю, ты не прикасался ко мне. Знаю, что ты пытаешься вести себя благородно, доказать, что способен сдержаться. Я уважаю эти твои стремления, но видишь ли… — Абигайль подняла наконец горящие страстным желанием глаза. — Тебе необязательно продолжать в том же духе. Я не дебютантка, не обычная девушка, мечтающая о замужестве. Я никогда этого не хотела, и тебе это известно. Я не жду никаких обещаний и уж тем более помолвки. Я обожаю тебя, ты об этом знаешь. И сейчас это чувство стало еще сильнее. Мне так хочется верить, что я тебе небезразлична. Я хочу узнать тебя, каждый дюйм твоего тела и души. И не нужно сдержанности и обещаний. Просто мужчина и женщина, которые… которые нравятся друг другу и которые… — Абигайль топнула ногой. — О, прошу, не заставляй меня продолжать, скажи же что-нибудь!
Уоллингфорд не в силах был говорить, лишь пробормотал что-то, какие-то нежности, и поцеловал Абигайль в лоб. По крайней мере так он мог избежать ее умоляющего взгляда.
— Ты знаешь, что я невинна, — прошептала Абигайль. — И я всем сердцем желаю, чтобы ты стал моим первым мужчиной. Неужели ты мне откажешь?