— Очень соблазнительно. Тебе придется держаться подальше от бедолаги Уоллингфорда.
— Сомневаюсь, что бедолага Уоллингфорд придет на праздник, — как можно беззаботнее произнесла Абигайль.
К счастью, на ней была маска, которая скрыла гримасу разочарования. Все вторую половину дня она искала Уоллингфорда. Сначала она испытывала лишь презрение, уверенная, что он приползет к ее ногам и станет умолять о прощении. Затем презрение сменилось беспокойством, которое теперь переросло в отчаяние. Она вела себя как вздорный ребенок. Господи, она пинала ногами корзинку для пикника! Он предложил ей руку и сердце! Он — самый убежденный холостяк Лондона! Да, она в этом не нуждалась и не ждала ничего подобного, но все равно с его стороны это был жест благородства, свидетельство того, что она ему небезразлична. А что сделала она? Фактически его отвергла! Несчастное нежное сердце Уоллингфорда наверняка разбилось вдребезги, как тарелки в корзине для пикника. Да, да, она слышала хруст.
Конечно же, у Уоллингфорда были все основания дуться на нее. Этого нельзя было не признать. Только вот их ссора случилась как раз перед праздником летнего солнцестояния.
— Синьорина, все готово, — послышался рядом с ней голос экономки.
Абигайль обернулась. Край стола был полностью заставлен подносами с фаршированными оливками, на вертеле жарились куски мяса. В кухне стояла нестерпимая жара, хотя синьора Морини открыла все окна, чтобы впустить в дом вечернюю прохладу. Абигайль взяла со стола поднос с оливками и подала его Лилибет.
— Ступай! А я разыщу Александру и присоединюсь к тебе через несколько минут.
— Но я…
— Или, может, мне послать к гостям Франческу? Кажется, Пенхэллоу уже ищет тебя повсюду.
Лилибет повернулась и вышла из кухни. В окно лились жалостливые всхлипы скрипок и глухие звуки трубы.
Абигайль посмотрела на синьору Морини:
— Началось. Надеюсь, вы знаете, что делаете.
Экономка улыбнулась:
— Доверьтесь мне, синьорина. Все случится сегодня. Ведь сейчас середина лета, ночь волшебства и…
В это самое мгновение в дверь вплыла вдовствующая маркиза Морли и остановилась перед Абигайль. Она поддела пальцем лиф платья, который был почти не виден за щедро выпирающей из декольте знаменитой грудью Харвудов.
— Это так недостойно, — сказала она.
Пробило десять часов, а герцог Уоллингфорд так и не появился. Оставалось лишь чем-то занять себя, и Абигайль порхала между присутствующими с мстительной решимостью. Она выбросила мысли о герцоге из головы. Руки ее болели от бесконечного числа подносов с угощением и вином, принесенными из кухни во двор, где развернулось гулянье, а ноги гудели в тесных кожаных туфлях.