Он помотал головой, словно отгонял назойливую муху.
— Хотя, хрен бы он вернулся, если бы…
Но всё-таки проверил свою догадку — не догадку… подозрение или сомнение, уточнив у Володи:
— Пещеру показать Рефат сам вызвался?
— Ну, в общем-то… — задумался тот, пользуясь случаем, чтобы опустить жестянки с пулемётными магазинами. — Когда радист стал расспрашивать, нет ли тут где подходящей высотки с пещерой или гротом, он и рассказал про «овечью»…
С тех пор как на горных дорогах старокрымской гряды появились немецкие тупорылые МАНы-пеленгаторы с серебристыми кольцами антенн на камуфлированных кунгах, сеансы радиосвязи с Большой землёй проводились на порядочном удалении от партизанских баз — чтобы не «навести» ненароком карателей.
Предпочтение отдавалось местам с пещерами поблизости или под скальными козырьками, — радист говорил, что в таком случае достаточно втянуть антенну рации под укрытие, чтобы мгновенно экранировать сигнал, если что…
И так же быстро можно было восстановить радиосвязь, пока зондеркоманда, как правило, сопровождавшая пеленгатор в фургоне или бронетранспортере, успеет развернуться.
Хоть пещера, хоть грот, хоть удобный скальный козырёк во много раз сужали сектор распространения радиоволн, так что зачастую пеленг немцы взять не успевали: передачу перехватывала только одна машина…
— … Он же тут вроде как ещё в двадцатых партизанил. Говорит, они и тогда в Овечьем коше что-то вроде НП держали… — продолжал, разминая красные полосы на пальцах, Володька…
Для удобства ношения по две жестянки с магазинами в одной руке, ручки их были сдвинуты на один бок, но всё равно они, согнутые из стальной проволоки, врезались в ладони нестерпимо.
— Интересно только, кто такие были эти «они»… — проворчал Серёга Хачариди. — Не батыры Аппая часом?..
Володька не понял толком, кто такие эти «батыры» — не знал по малолетству и особенностям образования кубанец, что это был татарский повстанческий отряд, боровшийся против большевистско-махновского вторжения в Крым в 1920–1921 годах, но вполне уловил недвусмысленные нотки сомнения в словах «Везунчика» и неуверенно — только из чувства справедливости, а может, чтобы отвоевать себе малость прав на собственное мнение — возразил:
— Не… Рефат нормальный мужик, свой. Сколько раз татарских часовых снимали, пока он им зубы заговаривал…
— И это ты считаешь, «нормальный мужик»? — насмешливо прищурился Серёга. — Ладно, по ходу разберёмся…
Переложив неразлучного друга — пулемёт с «шкодовским» клейменным львом на прикладе — на другое плечо, он легко (даром, что снаряженный пулемёт сам по себе тянет все десять килограммов, да ещё добавь к этому своеобразный патронташ из парусины на шесть магазинов, который «Везунчик» нашил на кавказский манер поверх кожанки) зашагал в глухой лесной сумрак.