— А я всё равно буду строить корабли, — уставившись в пол, упрямо пробормотал непокорный сын.
Оскарс тяжело выдохнул:
— Я ведь не против того, сынок, да только …если к науке строить корабли ты будешь относиться так же, как к нехитрой науке плести сети, то я боюсь даже представить, что из этого всего получится…
Мартыньш бросил на отца такой пронзительный взгляд, что у старого Озолиньша по спине пробежали мурашки.
— Ты сказал, что …не против, отец?
— Я не против. Думаю, и братья помогут, главное, чтобы ты отнёсся к этому с должной ответственностью. Наняться на верфи непросто, а работать там ещё сложнее. Однако, если это дело тебе по душе, то что ж, и это достойный труд, хоть и нелёгкий. Держать топор намного труднее, чем иглицу[16].
У младшего Озолиньша потемнело в глазах от счастья и облегчения. Он поднялся:
— Отец, а можно, …я сейчас сбегаю к Томасу, расскажу ему о том, что ты меня отпускаешь?
— Беги, — добродушно улыбнувшись, ответил родитель, — всё равно ведь не усидишь сейчас на месте. Только вот тебе попутное задание, узнай там, у старика Мариса, не очнулся ли их «человек»? Этот-то плох, долго ещё будет лежать.
— Хорошо, — коротко выкрикнул Мартыньш, накидывая отцовский дождевой плащ и выбегая во двор.
Но, видно, не судьба была Оскарсу Озолиньшу в этот непогожий день закончить починку своей старой сети. Не успел он снова как следует втянуться в работу, как услышал во дворе шум. Это подходили к его дому старик Апсе с сыновьями Томасом и Петерисом. Рядом с ними вертелся Мартыньш, а впереди шёл человек, которого, как и их «гостя» три дня назад выбросило море.
Дворовой пёс Озолиньша так и норовил схватить кого-либо из гостей за ногу, поэтому Мартыньш, отгоняя его на безопасное расстояние, широко расставив руки, беспокойно кружился вокруг их компании.
Пришедший в себя «утопленник» оказался совсем молодым человеком. Пребывая до этого времени без сознания на сенниках семейства Апсе, он выглядел гораздо старше. А так …, едва ли ему было лет двадцать пять от роду. Высокий, сероглазый, тёмно-русый, узкоплечий человек, тонкие руки которого, как видно, никогда не видели тяжёлого труда. Кивком поприветствовав хозяина жилья он сразу направился к нарам…
— Он литовец, — прошептал на ухо Оскарсу подошедший Марис Апсе. — Нашего языка не знает совсем. Что-то спрашивал, показывал на море. Не трудно было догадаться, что он хочет узнать. Вот я и подумал, что лучше было бы их свести вместе, …этих двоих. Это чудо, что они оба выжили. Криштопас говорил, что и твой вскоре очухается.
Озолиньш перевёл взгляд на застывшего у нар чужака. Было понятно, что тот, кто лежал на них, был незнаком молодому человеку.