— Что именно вам известно об отношениях Тома и Алекс?
На лице мадам Прево появилось удивленное выражение — она словно спрашивала, какое еще «именно» может быть в отношениях брата и сестры. Она заморгала — немного быстрее, чем было бы естественно. Камиль выждал некоторое время, но игра велась на равных. Он знал, и она знала, что он знает. Это становилось невыносимо. И Камилю не хватило терпения.
— В каком возрасте ваш сын начал насиловать Алекс?
Она разразилась возмущенными восклицаниями. Ну еще бы.
— Мадам Прево, — с улыбкой произнес Камиль, — не принимайте меня за идиота. Больше скажу — я бы посоветовал вам активно помогать следствию, потому что иначе я упеку вашего сына за решетку до конца его дней.
Угроза относительно сына подействовала. С ней пусть делают все что угодно — но если речь зашла о сыне… Однако она не сдавала позиций.
— Тома очень любил свою сестру. Он никогда не тронул бы и волоска на ее голове.
— Возможно, но я говорю не о волосах.
Мадам Прево никак не отреагировала на этот сомнительный юмор. Она лишь покачала головой, то ли желая сказать, что ничего об этом не знает, то ли — что не хочет обсуждать эту тему.
— Если вы все знали и никак этому не препятствовали, вы становитесь соучастницей изнасилования с отягчающими обстоятельствами.
— Тома никогда не трогал свою сестру!
— Что вы об этом знаете?
— Я знаю своего сына.
Опять начиналось это хождение по замкнутому кругу. Нет жалобы, нет свидетелей, нет преступления, нет жертвы, нет палача.
Камиль вздохнул и слегка кивнул головой.
«Тома приходит ко мне в комнату. Почти каждый вечер. Мама об этом знает».
— А вашу дочь вы знали так же хорошо?
— Насколько мать может знать свою дочь.
— Звучит многообещающе.
— Что?
— Нет, ничего.
Камиль вынул из ящика стола тоненькую папку.
— Это отчет о вскрытии. Поскольку вы хорошо знаете свою дочь, вы, я полагаю, знаете, о чем в нем говорится.
Камиль надел очки, давая понять: я страшно устал, но я доведу это дело до конца.
— Но поскольку там много специфических терминов, мне придется кое-что объяснить.
Мадам Прево даже бровью не ведет. Она продолжает сидеть ровно и неподвижно, словно окаменев. Все ее мускулы напряжены, словно даже свое тело она превратила в защитный барьер.
— Ваша дочь была не в лучшем состоянии. Даже при жизни, я имею в виду.
Лицо мадам Прево абсолютно непроницаемым. Казалось, она даже не дышит.
— Судмедэксперт отмечает, — продолжал Камиль переворачивая страницы, — что половые органы вашей дочери подверглись воздействию кислоты. Скорее всего, серной. Возможно, сернокислой меди, или медного купороса. Ожоги очень глубокие. Клитор разрушен практически полностью. Похоже на результат иссечения… Большие и малые половые губы также серьезно повреждены. Разрушения проникли даже вглубь, на уровень влагалища. Такое ощущение, что большое количество кислоты залили прямо внутрь — ее хватило бы, чтобы прожечь все насквозь… Слизистые оболочки разрушены, плоть буквально сожжена. Одним словом, вместо половых органов осталось нечто вроде застывшей вулканической лавы.