В первый раз, когда он вернулся, сердце подскочило у Алекс в груди. Она услышала его, хотя не нашла в себе сил повернуться и посмотреть. Шаги у него были тяжелые и разносились эхом, словно сигналы приближающейся угрозы. Алекс представляла себе его появление вот уже много часов. Она видела себя истерзанной, изнасилованной, убитой. Она почти воочию видела, как клетка опускается, чувствовала, как человек хватает ее за плечо, вытаскивает наружу, хлещет по щекам, избивает, овладевает ею, подвергает пыткам и наконец убивает. Как и обещал. «Я хочу посмотреть, как ты будешь подыхать, грязная шлюха». Когда женщину называют грязной шлюхой, это означает, что ее хотят убить, разве нет?..
Этого еще не произошло. Он ее пока не тронул — но, возможно, только потому, что хотел сначала изнурить ее ожиданием. Помещение в клетку означало дополнительное унижение, низведение до уровня животного, четкую демонстрацию того, кто здесь хозяин. Поэтому он и бил ее с такой жестокостью… Эти мысли и еще сотни других, не менее ужасных, неотвязно преследовали ее. Смерть была не самым страшным. Но вот ожидание смерти…
Алекс несколько раз обещала себе запоминать, в какие моменты он появлялся и что обычно этому предшествовало, но все признаки быстро путались у нее в голове. Утро, день, вечер, ночь превратились в единый непрерывный временной поток, в котором ей было все труднее отслеживать какие-то изменения.
Когда он приходил, то сначала обычно останавливался прямо перед ней, сунув руки в карманы, и долго смотрел на нее. Потом сбрасывал кожаную куртку на пол, подходил к подъемному механизму и опускал клетку настолько, чтобы его лицо оказалось примерно на одном уровне с лицом пленницы. После этого доставал мобильный телефон и фотографировал ее. Затем отходил на несколько метров, туда, где оставил свою куртку (там же стояло несколько бутылок с водой, валялись какие-то пакеты и одежда Алекс — ей было мучительно видеть свои вещи совсем рядом и в то же время в полной недосягаемости), и садился. Больше ничего не происходило — он снова просто на нее смотрел. Казалось, он чего-то ждет. Но чего именно, он не говорил.
Потом, всегда резко и внезапно, отчего никак нельзя было догадаться, в какой момент это произойдет, он поднимался, хлопал себя по бедрам, словно для того, чтобы подбодрить, затем поднимал клетку на прежнюю высоту и, в последней раз взглянув на пленницу, уходил.
За все это время он не произносил ни слова. Сначала Алекс задавала ему вопросы, но быстро перестала это делать, потому что он каждый раз приходил от этого в ярость. Он ответил ей один-единственный раз, а после не только ничего не говорил, но, казалось, даже ни о чем не думал — только смотрел. Кроме того, его ответ был неутешительным: «Я хочу посмотреть, как ты будешь подыхать».