— Может, тебе лучше не выходить замуж?
Кьярина отвернулась от креста и отошла в сторону:
— Почему ты мне это сказала именно здесь?
— Разве это грех?
— Не знаю, а что если да?
— Лучше пойдем!
В душе Кьярины боролись два чувства: ее настойчивое желание поговорить и священный трепет перед крестом.
— Тетя, должно быть, устала, — сказала она.
— Тем лучше! Пока она будет отдыхать, я как раз с ней поговорю. Сейчас или никогда!
— Смотри, если она рассердится — ты будешь виновата!
— Хорошо, беру вину на себя.
Тем временем подоспела Модеста, запыхавшись от ходьбы. Лола взяла ее под руку:
— Тетя, Кьярина должна тебе кое в чем признаться.
— И для этого ей нужны посредники?
— Да, без меня ей не справиться.
— Вечно вы дурачитесь, даром что одной уже пятнадцать, а другой — семнадцать лет!
Тут Кьярина с разбегу дала Лоле тумака.
— Ай, больно же!
— Так тебе и надо, не можешь держать язык за зубами!
— Ой-ой-ой, как больно!
— Так, хватит с меня ваших выходок, выкладывайте, наконец!
— Пусть Кьярина сама рассказывает. Я даже слушать не стану.
Тем временем Кьярина уже обливалась слезами, не стесняясь присутствия незнакомых женщин, смотревших на нее с любопытством.
Модеста, снова вспомнив о вчерашней ссоре, сказала:
— Даже не пытайтесь вывести меня из себя, вам это не удастся. Стыдно должно быть, ведь вы уже совсем взрослые, невесты, можно сказать!
— Невесты, значит? — засмеялась Лола.
Модеста задумалась было, не сказала ли она чего лишнего, но Лола перебила ее мысли:
— Как раз об этом Кьярина и хотела поговорить с тобой!
Она произнесла эти слова серьезно, выпрямившись от волнения, будто натянутая струна.
Тем временем Кьярина перестала плакать и наградила свою поверенную очередной порцией тумаков. Модеста с трудом разняла сестер и, обратившись к старшей, спросила:
— Это правда? Отвечай, да или нет?
Лола, хныча от боли, заголосила вместо сестры, чтобы досадить ей:
— Правда, правда!
Тут Кьярина, которая не знала, куда себя девать от смущения, бросилась сестре на шею и, вся дрожа, обняла ее крепко-крепко. В этом порыве было столько нежности, что Лола уже раскаивалась в собственной мстительности, и, прижав к себе Кьярину, пообещала себе никогда, никогда не оставлять ее.
Не обращая внимания на женщин, которые теперь смеялись, Модеста обняла и расцеловала своих племянниц.
Лола рассказала ей, что один молодой человек, служащий из Агентства по управлению государственным имуществом, давно влюблен в Кьярину и теперь, убедившись во взаимности своих чувств, намерен просить ее руки.
Домой все трое вернулись вне себя от радости. Модеста дала слово Кьярине, что будет держать новость в секрете, однако в тот же вечер рассказала обо всем Джулио. Тот, задумчиво теребя подбородок, ответил: