Она знает то, чего не знают офицеры и фанатично преданные своему делу технари. И поэтому ей страшно, даже больно; но мудрая женщина умеет скрывать свои чувства так же хорошо, как сумела скрыть собственный провал.
Оружие не должно обладать разумом; этот древний философский постулат не давал ей покоя с самого начала работы. Абсолютное оружие, наделённое острым, развитым интеллектом, изначально казалось доктору Ладоге утопией. Но исследования велись, оружие было разработано и создано, в экспедицию было вложено сумасшедшее количество ресурсов, сил и времени. Что было делать женщине, когда вдруг слишком поздно выяснилось, что разум получился совсем не такой, каким видел его руководитель проекта? За год до предполагаемого старта сообщить о провале и обречь тридцатилетний труд на уничтожение? Ирина Ладога успела привязаться к объектам своей работы; люди, особенно женщины, часто привязываются к, казалось бы, совершенно бездушным вещам. А что было делать ей, когда удалось случайно обнаружить тщательно скрываемые объектами эмоциональные реакции? Сообщить общественности, что всё это время эксперимент проводился над людьми, живыми и полноценными? Обречь их, не просто живых, но чувствующих, на быстрое и безболезненное, но — уничтожение? Поступить как офицер, или поступить как женщина?
Ирина Ладога выбрала второе. Пусть ничтожный, но всё-таки шанс для тех, кого в последнее время она про себя называла «детьми». И сейчас она шла от кораблей с тяжёлым сердцем, с трудом удерживаясь от порыва обернуться. Она одна радовалась погоде и штормовому ветру — у всех людей на стартовом поле по лицам текла вода, и никто не заметит, что у строгой доктора Ладоги на щеках дождь мешается со слезами. Она отчаянно сжимала кулаки за тех, кто шёл сейчас в противоположную сторону, к кораблям.
Пусть выживут.
Пусть вернутся.
Пусть простят…
Тлитцы зафиксировали аномалию несколько нормосуток назад, и тут же подняли страшный переполох. Их прекрасно можно понять: всего три поколения назад из-за необъяснимого пространственно-временного искривления их собственная галактика схлопнулась, и они вынуждены были просить о приюте ближайших соседей, то есть нас. Благо, наши с ними сферы обитания слишком различны, чтобы вызвать конфликт за территории: мы — водно-углеродистая форма жизни, они же нуждаются в аммиачной атмосфере газовых гигантов.
После такой катастрофы, от которой сумела спастись хорошо если треть вида, сложно не реагировать на любой необъяснимый энергетический всплеск как на признак надвигающейся беды. А тут ещё в непосредственной близости от системы, которую они выбрали для себя центральной!