Он просто человек, поймут солдаты. И просто человек, который может не больше, чем любой из них. Пока эта мысль еще не пришла, но в любой момент… В любой момент, подумал с тоской полковник Иванченко.
Даже если бы он сошел с ума и согласился с требованиями демократии и всеобщих выборов… Какого черта! Он ведь прекрасно знает, что это приведет обитателей бункера к неминуемой гибели. Они просто не выживут. И даже запланированные шесть месяцев они не протянут, все рухнет через неделю максимум. Неделя – и люди начнут сбиваться в группки, в банды, драться за запасы пищи, осознав, что справедливость, конечно, хороша, но много еды – гораздо лучше. Да и что может быть справедливее, чем выжить самому. Спастись самому и спасти свою семью.
Они все – и полковник, и обезумевшая жена Петруненко, и те, кто сейчас ее поддерживает, и те, что пока не решился, – все они остановились у самой черты. Еще один шаг, одно неловкое движение, и толпа бросится вперед, снося все на своем пути, убивая и калеча.
– Я прошу… – начал полковник.
– У бабы своей проси, мудак! – заорала Петроненко. – Она тебе небось не дает… Ты хорошо ее попроси, а к нам не лезь. Уйди с дороги.
Таисия шагнула к полковнику и толкнула его в грудь. Не сильно, только демонстрируя удар.
– Я требую, – полковник прищурился, глядя в лицо Петруненко, – я требую немедленно прекратить…
– Ага! Сейчас! – Петруненко оглядела толпу с ухмылкой, словно приглашая всех в свидетели или даже соучастники. – Уйди с дороги!
Теперь она ударила полковника в лицо. Наотмашь, ладонью. Так она частенько ставила на место своего мужа в семейных ссорах. Удар получался не болезненный, но оскорбительный. И очень звонкий – именно то, что требовалось для развлечения толпы.
Удар – полковник перехватил руку и отбросил ее прочь.
– Ты что творишь, подонок! – взвизгнула Таисия, отлетая к своим союзницам и повиснув у них на руках. – Вы видели, что он творит? Он на меня руку поднял! Ты, сука, на женщину руку поднял! Тварь! Ты еще выстрели в меня, выстрели!.. Вы же видели – оне меня ударил! Ударил!..
Толпа замерла.
Вот сейчас… Вот в это мгновение все могло произойти. Передние ряды прекрасно видели, кто именно пытался ударить, остальные только слышали крик Петруненко. Полковник и вправду ударил женщину? Только за то, что она хотела для всех справедливости? Разве так можно? Она ведь ничего плохого не делала, только хотела, чтобы каждый сам решал свою дальнейшую судьбу.
Секунда. Вторая. Третья.
Невообразимо долгая пауза. Тишина в столовой, только ребенок в дальнем углу спрашивал у матери, почему тетя кричит, а та что-то отвечала неразборчиво.