История первого дракона (Кузнецова) - страница 43

До последнего момента я ожидала какой-нибудь подставы. Даже вылезая на берег, постоянно оглядывалась. Однако искупалась я действительно замечательно — кусок "детского" мыла, найденный в рюкзаке, сделал меня чистой, а тёплая (вернее, вода-то была холодная, но почему-то это не доставляло никаких неудобств) тёмная вода с горьким привкусом хвои — совершенно счастливой.

После нервного дня, купания и сытного ужина (прошедшего в атмосфере всеобщего тягостного молчания), я мгновенно уснула сном младенца, стоило лишь забраться в палатку. Только и успела растерянно хмыкнуть на тему перебравшегося поближе к моей палатке рыцаря, в той же коленопреклонённой позе замершего в двух метрах от входа. Кажется, он всерьёз собрался меня сторожить абсолютно от всего.

Со "сном младенца", я, честно говоря, погорячилась. Очень сомневаюсь, что младенцы видят подобные сны.

Началось всё с того, что я отчётливо поняла: я сплю, и происходящее мне снится. И точно так же отчётливо поняла, что этот сон — отнюдь не творение моего подсознания. И только после этого, собственно, начался сам сон.

— Прости, что являюсь вот так, без приглашения, — сидящий в кресле напротив меня мужчина слегка хмурился.

Голос был тихий, с хрипотцой, пробирающий. А у меня не было совершенно никакого желания ни говорить, ни как-то шевелиться. Всё, на что хватало моей силы воли, — не закрывая глаз, разглядывать собеседника. На вид ему было лет двадцать семь-тридцать, самый расцвет сил. Среднего роста, подтянутый, он больше всего напоминал кадрового офицера. Лицо довольно непримечательное; не сказать, чтобы неприятное, но и красавцем не назовёшь при всей фантазии. Тонкие губы с нервной складкой в уголке, нос с горбинкой, высокий лоб, высокие скулы и несколько впалые щёки. Остриженные до уровня короткого "ёжика" светлые волосы. Правда, всё это я заметила потом; в первую очередь внимание привлекали его глаза. Отнюдь не тем, что "в них можно было утонуть", как часто пишут в книгах.

Даже не так, дело было не в глазах — совершенно обычные, тёмно-серые. А вот взгляд… Почти лишал воли. Порабощал. Заставлял мелко дрожать колени и отчего-то бросал в краску. Пламя Преисподней, тьма полярной ночи, безумие берсеркера и безжалостный холод смерти. Пугающий, слишком тяжёлый для человека взгляд того, кто видел в этой жизни всё самое страшное. Невероятно сложно было от него оторваться.

— Да, и не удивляйся, пожалуйста, что ты сейчас выглядишь как человек, — тем временем продолжил неизвестный гость моего сна, не угадывая — опережая мои вялотекущие мысли. — Во-первых, ты до сих пор осознаёшь себя человеком. А, во-вторых, внешность значит настолько мало, — он вздохнул. — Скоро ты это поймёшь, но пока — так проще.