— Понимаю. Она к нему так относилась… с трепетом.
— Да. Именно так.
Я произнес эти слова со значением, хотя и считал, что отношение Лены к Сергею более противоречиво. Но я хотел оттолкнуться от них.
— И с диссертацией, наверно, усложнится, — добавила Наташа, снова покоробив меня будничностью слов.
— С работой утрясется. После Сергея осталось много материалов. Она сможет их использовать.
— Как использовать? Разве это этично?
Это был вопрос учительницы, человека, который десятилетиями учит не только предмету, но и честности, добру.
— Он был бы рад передать ей все это.
— Ты уверен?
Наконец-то в ее тоне определилось отношение к Сергею. Сомнение в его чувстве.
— Да, я уверен. И Полина Антоновна. И Лена тоже.
— О!.. Сколько вас. Я поставлю цветы.
Наташа вышла с вазой и цветами, чтобы набрать воды. Я ждал. Она вернулась.
— Ты в последнее время редко видела Сергея?
— Очень. Жизнь заматывает. Дела, суета. Да и жили в разных городах, хоть и неподалеку. Но я его помню, хорошо помню. Эта смерть ужасна. Кто бы мог подумать, что в нашей группе он будет один из первых…
Пакет, переданный Леной, я все же держал в руке.
— Что там у тебя? Положи куда-нибудь.
— Это Лена… Передала тебе.
Я не знал, что в пакете, но, судя по форме и размерам, предположил, что там фотография, та самая, что Лена взяла у Полины Антоновны.
— Она еще просила сказать…
Я протянул пакет.
— Что?
Наташа держала пакет, но не спешила развернуть газету.
— Она все знает.
«Ну, вот. Рубикон позади».
— О чем ты?
— О Лене.
— Да погоди с Леной. Сам-то ты как? Где? Что? Кто? Я ведь о тебе не знаю.
Но Рубикон уже был позади.
— Обо мне потом. Я хочу выполнить ее просьбу. Сначала. Это деликатный вопрос, и лучше покончить с ним поскорее. Она просила. А я своим случайным приездом попал в целую историю, втесался не по своей вине в сложные отношения. Но что поделаешь? Семь бед — один ответ.
— О чем тебя просила Лена? Что она знает?
— Присядь, пожалуйста.
— У меня пирог подгорит.
— Ничего. Это важнее. Она знает, Наташа.
— Поясни, что она знает.
Сказано было внешне спокойно, но тревога уже возникла. Я видел это. Нужно было найти подходящие слова, но я не нашел и ляпнул несуразно:
— Она знает, что родилась после того, как ты вышла замуж.
Тут же я осознал, что сморозил чушь, и готов был рассмеяться, чтобы разрядить обстановку, но Наташа поняла суть.
— Ну, что ж… В жизни и так бывает. А сейчас сплошь и рядом.
— Но по-разному можно относиться…
— Она такая моралистка?
— Нет, что ты!
— Но не одобрила?
Наташа усмехнулась с горечью.
— Речь о другом. Она знает, что твой муж не отец ей.