Когда я сидела вечером с моими родителями в трактире, осуждения девушек продолжали преследовать меня. Действительно ли я выглядела такой высокомерной и напряжённой?
— Эй, Элиза, просыпайся! Что ты будешь есть?
Папин голос вырвал меня из моих мыслей. Я смотрела в моё меню, но не видела ни одной строчки. Перед нами стояла официантка и смотрела на нас вопрошающе. Снова у меня было такое чувство, будто я застряла в неверном фильме. За мамой на деревянных панелях стены висела огромная голова кабана со злыми маленькими глазками, окружённая оленьими рогами. Как будто я была в горнолыжном туре - только это был не отпуск. И комната не декорацией, а единственный ресторан вокруг.
В Кёльне у нас было десять ресторанов только в нашем блоке, и ни один из хозяев этих заведений не позволил бы прибить на стену ресторана череп кабана.
— Э... что ты хочешь? — спросил папа. — Я буду Вестервальдский антрекот. По-английски, пожалуйста. С кровью, — добавил он, поясняя.
Я спрятала улыбку. Значит, он тоже не доверяет этим наивным дикарям.
— Хорошо я тоже возьму такой же, только средне прожаренный. Без крови. С картошкой фри, — сказала я.
Мама и папа посмотрели на меня с удивлением. Но у меня появился аппетит и хотелось мяса, после того как я несколько дней ела нерегулярно и неохотно.
Пока наш заказ готовили, мама и папа пытались сделать жизнь в деревне для меня приемлемой. После короткой болтовни с хозяином, папа вернулся со стопкой брошюр для туристов, картами туристических маршрутов (нет спасибо, у меня это уже было) и программами клуба.
Здесь она была довольно унылой. В неё входил клуб для футболистов (ах), клуб для стрелков (никогда) и клуб каратистов в Риддорфе.
— Посмотри, у них есть пробные уроки. Самозащита для девушек и женщин, — сказала мама и пролистала с благоговением помятые чёрно-белые копии, как будто имела дело со старой ценной рукописью.
— Пожалуйста, — застонала я. — Это не для меня.
— Ты ведь сказала, что снова хочешь заняться спортом, — напомнил мне папа.
— Нет, это ты сказал. Я точно нет. Это что, допрос? — Я чувствовала себя загнанной в угол. Только я смогла немного расслабиться, как они начали говорить со мной, как будто мне одиннадцать.
Несколько минут мы молчали.
— Это была просто идея, — наконец сказал папа.
- Ах, папа, ты ведь сам точно знаешь, что из этого ничего не выйдет, — вздохнула я. — Это просто не получится. К тому же, ты тоже не занимаешься спортом. И мама тоже нет. И в клуб вы тем более не вступили.
— Я занимаюсь йогой, — напомнила укоризненно мама.