Миновали. С полчаса шли по ровному месту, потом перевалили сопку — и угодили в великолепный малинник. Грех упускать такой случай, и Мазур объявил, что дает полчаса на обед. Благо и трудиться не пришлось — на кустах красовалось неисчислимое множество сизо-рубиновых ягод, переспевшие, они отваливались от малейшего прикосновения, оставалось пихать горстями в рот. На высившиеся вокруг кедры Мазур поглядывал с затаенной тоской: в этом году на шишку был урожай, а орех — штука питательная. Увы, с их подручными средствами слишком долго пришлось бы возиться с колотом[8], а лезть на дерево и стряхивать по шишечке — чересчур тягомотно, да и добыча выйдет мизерная… Он махнул рукой и стал набивать пузо малиной, проглатывая заодно и попадавшие в пригоршню листья, чутко прислушиваясь: если поблизости обитает косолапый, он мимо такого дара природы ни за что не пройдет, будет сюда наведываться, как в столовую…
Правда, следов ему не попадалось и не встречалось ничего похожего на звериные тропы. Лишь однажды с дерева зацокала белка, по летнему времени рыжая, да пронесся, треща крыльями, невеликий табунок рябчиков. Рябчики, вообще-то, подпускают человека довольно близко, но эта стайка явно осторожничала. И Мазур окончательно пришел к убеждению, что людьми сии места посещаются частенько, и живность давно наработала печальный опыт…
Примерно через четверть часа он уже глотал сладкую ягоду через силу — но желудок следовало набивать всем пригодным в пищу, что только встретится на пути. Хлеб с тушенкой очень быстро кончатся, а начавши слабеть, человек в тайге весьма скоро падает духом, и тайга его одолевает… Есть риск, что от малины прохватит понос, но лучше понос, чем голод. Потом он заметил, что Егоршин с явным умыслом старается присоседиться к нему поближе, так и крутится рядом, больше косится, чем рвет ягоду. Мазур подошел вплотную и тихо спросил:
— Что, разговор есть?
Доктор оглянулся на остальных, мрачно и сосредоточенно обиравших ягоду метрах в десяти, ответил еще тише:
— Может, мы попробуем засаду устроить?
— Мы? — усмехнулся Мазур.
— А что? — лицо у доктора было злое и отчаянное. — У вас вроде хорошо получается… А я бы ножом, тряхнул шпанистой юностью. Я ж врач, анатомию знаю…
— А сможете? — пытливо посмотрел на него Мазур.
— Смогу.
Он произнес это довольно уверенно — что Мазура ничуть не убедило. Даже если доктор в юности кого-то перышком и оцарапал слегка — ох, многие из нас через это прошли… — это еще не означало, что он годится для серьезного дела. Уж кто-кто, а Мазур прекрасно знал, как трудно впервые убивать человека, даже откровенного врага. Опыт юношеских драк на дискотеках и танцплощадках тут нисколечко не годится. Кроме того, доктора чересчур уж старательно ломали в тюрьме, и кое-какие рефлексы, ручаться можно, уже въелись в подсознание…