Глава двадцать вторая
В кромешной тьме
— Что-то словно бы неправильно… — сказал Савич, включая дальний свет.
Они встрепенулись, посмотрели вперед через спинки передних сидений, но никаких неправильностей вроде бы и не обнаружили.
— В смысле? — спросил Кацуба.
— Ага, вот оно что… Света нет. Вон там уже начинаются дома, но ни единого огонька не вижу…
Вскоре в лучах фар показались вышеупомянутые дома — серые пятиэтажки, и в самом деле стоявшие совершенно темными коробками, разве что в некоторых окнах светилось бледное колышущееся сияние.
— Часто у вас такое веселье? — спросил Кацуба.
— Бывает, конечно, но давненько уже не случалось. Слава богу, уголек в этом году завезли. У города своя ТЭЦ, у порта своя, работает вполсилы, а это, выходит, на городской что-то приключилось…
Чем дальше они продвигались в глубь Тиксона, тем сильнее убеждались, что неполадками локального масштаба, когда света лишается квартал, а то и несколько, тут не пахнет. Стряслось что-то посерьезнее — весь город был погружен во тьму, не горели уличные фонари (впрочем, и в обычные дни частенько отключенные), дома по обе стороны улицы казались откосами темного оврага. Редко-редко в окнах зыбко маячил огонек свечи или метался луч фонарика. Ожившая иллюстрация к заигранным рассуждениям о том, насколько современный город беззащитен и чувствителен к малейшим капризам систем жизнеобеспечения. Сбой с электричеством — и город напоминает призрак, неведомо откуда всплывают древние страхи, беспросветная безнадежность, руки опускаются. Конечно, подавляющее большинство народа хоть и помнило прекрасно, в какой стране живет, не догадалось запастись свечами или керосиновыми лампами, а может, сюда и не завезли ни свечей, ни ламп, ни керосина…
Машина вильнула, объезжая кучку людей, и не подумавших уступить дорогу. Мазур разглядел, в чем тут дело: витрина магазинчика на первом этаже сталинского дома оказалась выбитой, оттуда вываливались воодушевленные аборигены, прижимая к груди охапки бутылок, другие лезли им навстречу, стояла толкотня, давка, суета…
О металлическую крышу уазика звонко разбилась бутылка, пустая, судя по дребезгу. Савич прибавил газу. Отчаянно засигналил, разогнав очередную кучку выпивох, торчавших посреди темной улицы. Далеко впереди замелькали ало-синие вспышки — наперерез уазику промчалась милицейская машина, слева направо. Взвыла сирена, тут же умолкла.