— Питер, ты знаешь, что да.
На устах Петра блуждает виновато — глуповатая счастливая улыбка, он пытается смести её, но не выходит. Она играет на губах, в живых глазах ставших в один миг яркими, яркими. Он наклоняется к лицу Кэт и шепчет:
— Я чувствую себя от счастья глупым — глупым, лёгким-лёгким. Кажется, ветер подует и меня унесёт.
Кэт не убирает лица, не отводит взгляда, а, наоборот, делает шаг на встречу и открывает душу. Она знает его на столько, что уверена в нём в главном: он не бросит и не испоганит её. Её губки отвечают:
— А я себя невозможно тяжёлой, набитой счастьем, как золотыми монетами по самую макушку. Упаду в воду и буль-буль утону. Что лучше?
Она выросла на его руках. Он больше не копался в себе. Ведь этот ребёнок ждал и любил только его. Таким, каким он был. Не лучше. С ней не надо ломать себя и притворяться, как то было с Анной. Какой есть. Она видела его всяким и всё равно любила. Правда, это не совсем честно по отношению к ней и ему самому такое положение вещей не нравится, но выбора у них нет, судьба поставила перед фактом… Всю обратную дорогу он внимательно смотрел на неё пытаясь найти на её смущённом личике сомнение, неуверенность, но нет, оно сияло решимостью.
Тем временем, ночь тёмным крылом пала окрест. Остановились у солдатского костра, оба молчали уставившись в огонь. Глаза Кэт горели, а царь задумчиво глядел на исчезающие искры, которые превращаясь в пепел оседали на всё вокруг, разрисовывая серым цветом. Только раз его взгляд коснулся Кэт. Он в своих мыслях забежал вперёд, позволив представить себе, как это сейчас с ней будет и что ощутит она от первой близости с мужчиной, которого желала всё время… Про себя он не думал, разве может быть с этим ангелом ему не чудесно… Да и разве не сгорал он рядом с ней как свечка, узнав правду про то, кто она на самом деле.
Они вернулись в шатёр. Пётр зажёг свечу, задраил вход. Кэт села на ложе. Пётр упал рядом на колени и стянул с её маленьких ножек сапожки. Она откинула шляпу и развязала с его шеи платок. Её глаза блестели.
— Ну вот…
— Катерина!.. — прохрипел обожжённый горячей волной он.
— Ничего не говори. Ты ж мечтал иметь женщину только свою. Женщину, которая не обманет, не предаст, до последнего вздоха будет с тобой, для которой ты единственный мужчина на свете. Вот теперь будешь иметь.
Он, рыча, снимал с неё мужской военный мундир. Кэт, перемежая бледность страха с краской смущения и тайны, позволяла делать это. А когда его руки забравшись под короткую рубашку скользнули по её дрожащему телу, страхи улетучились и она позволила делать с собой всё… Мир, который находится за шатром, перестал для неё существовать. Она стала его женщиной. Кэт стала иной. Она отдавалась ему всем существом и получала от близости с ним подарок — наслаждение. Её руки нежно обвивают его шею, губы целуют всё, что попадается на их пути. Он не смеётся над её неловкостью и неумением, а замирает от восторга. Всё, что делал он с ней, ей нравилось. Она, теряя разум, вновь и вновь обнимала его. Да! Да! Да! Он до безумия любит её — и с этим уже ничего не поделать! Как давно это произошло? Трудно сказать, но это и неважно. Уткнувшись лицом ему в плечо, она уснула. Рассвет застал её на горячей груди его. Она любит этого мужчину. Любит давно и безнадёжно. Любит звук его голоса. Его походку. Запах его любит. Она счастлива и благодарит бога, что всё это произошло с ней. Проснувшись, он боялся пошевелиться, чтоб не разбудить её. Оба ждали той минуты, когда придётся посмотреть в глаза друг друга. И она настала, как её минуешь.