И разумеется, от его признания сердце ее растаяло. Как могла она держать его на расстоянии после того, что они только что вместе пережили?
– Я чувствовала то же, что и ты сейчас, когда впервые услышала сердце малыша и увидела его на экране. – Эрин посмотрела на него и поразилась, увидев нежность там, где прежде ее не было. – Не люблю заглядывать в себя, но чувствую, что это стоит сделать, как бы ни было противно то, что могу увидеть.
– Почему ты так говоришь? – Коул не переставал ее удивлять. – Лично мне нравится то, что я в тебе вижу. Будь это не так, мы бы с тобой тут не оказались. – Уголки его губ опустились. – Тогда ты видишь там то, чего никогда не видели мой старик и твои братья.
От этих слов Эрин почувствовала, как в ней закипает гнев. Чертов Джед! Ни за что больше не станет она приносить ему заботливо приготовленную мамой домашнюю еду. А что касается ее братьев, то пусть вначале перебесятся, а потом уже приходят к ней с визитами.
– Твой отец вздорный, черствый самодур, который мечтал сделать из тебя свою копию. Только тогда он был бы доволен тобой. Но ты – не он. Твоя мать никогда бы от него не ушла, если бы не хотела для вас обоих лучшей участи. – Коул по-прежнему держал ее запястье, и она крепко пожала его руку.
– У меня классная мама, – согласился он.
– И она увезла тебя от Джеда, верно? – Эрин затаила дыхание, надеясь, что он еще что-нибудь скажет, облегчит перед ней душу. Она надеялась, что здесь, в этой палате, рядом с ней, лежащей на медицинской кушетке перед экраном сонографа с черно-белым изображением их общего ребенка, он сможет ей довериться.
– Я был трудным ребенком, на этот счет не заблуждайся. Чем сильнее прессовал меня Джед, тем больше я восставал против него. И потому, когда он пригрозил отправить меня в военное училище и подкрепил свои угрозы кое-какими звонками, я понял, что пора действовать.
– И что ты сделал?
– Я сделал так, что меня арестовали. Я был пьян. Мы с приятелем изрисовали стену красками из баллончика. – Коул простодушно и несколько смущенно улыбнулся. Трогательно, если вспомнить, сколько воды утекло с той поры.
Эрин рассмеялась.
– И что дальше?
– Отцу я звонить не стал, – со вздохом продолжил Коул. – Я позвонил маме. Она пришла, и мы разговаривали с ней через решетку клетки, в которую меня посадили. Она сказала, что заберет меня отсюда и мы начнем новую жизнь, но только если я дам слово, что разрыв с Джедом меня кардинально изменит к лучшему.
– Вот это да!
Коул кивнул, соглашаясь. В глазах его стояла боль.
– Я пообещал. Ничего мне в ту пору не хотелось сильнее, чем порвать со стариком. Представь мое потрясение, когда я узнал, что она мечтает о том же, что и я. Сестра моей матери, мама Ника, дала ей денег на первое время и договорилась со своей подругой из Нью-Йорка, чтобы та сдала нам квартиру. Мать пошла работать секретаршей в одну торговую фирму, где и встретила Броуди. Он мой отчим.