Наконец стрельба прекратилась.
Когда в мой дом вошли те, кто якобы меня бережет, я находилась в состоянии полной прострации, сидя на полу и обнимая подушку. Пистолет лежал рядом.
— Вы не пострадали? — спросил кто-то из них, окидывая взглядом комнату.
Из моих глаз полились слезы. Сами собой. Наверное, от пережитого потрясения. Или от абсурдности своего поведения. Какой смысл обнимать подушку в обстановке всеобщего бардака и полной растерянности?!
Подошедший Брюнет, вытирая мне слезы, стал расспрашивать о том, что я видела. Оказалось, что, услышав стрельбу рядом с отделением, весь наличный состав выскочил на улицу и залег с оружием в руках. Правда, надо отдать им должное, они быстро разобрались в ситуации.
Все еще всхлипывая, я неохотно отдала им пистолет. Меня пообещали защищать. И все. И все уехали. И я опять осталась одна.
Я вздохнула и пошла умываться. Убитый комар все еще пребывал у меня на щеке.
Когда утром в субботу ко мне пришел Митя, я мыла медогонку. В пятницу я занималась откачкой меда и надеялась, что пчелы покусают каких-нибудь зевак.
Дело в том, что после стрельбы на моем поле я стала местной знаменитостью: мимо постоянно ходили люди, знакомые и не очень, а чаще совершенно незнакомые. Они внимательно рассматривали и меня, и место происшествия, некоторые интересовались моим мнением на этот счет и спрашивали, когда начнутся очередные бои, а также давали ценные советы. Самый лучший из них — собирать гильзы граблями. Этим хотели заняться Петя и Лера, но я не разрешила — опасно.
Я рассказала обо всем Мите и пожаловалась, что пчелы у меня миролюбивые — кавказские.
— Да ведь на Кавказе все дерутся! — удивился Митя.
— Это они между собой дерутся, а пчелы у них мирные. Вот среднерусские — те зверюги, — пояснила я, отставив медогонку. — Ну, как дела?
Митя хотел что-то сказать, но, махнув рукой, промолчал.
— Говори, — тут же прицепилась я к нему. — Что случилось?
— Да ничего… Просто Светка дочек привезла.
— Понятно. Чувствует, наверное, что у тебя душа не на месте.
Митя покачал головой и вздохнул.
— Хорошо, что у нас с тобой ничего не было, — медленно произнес он.
— Ты, Митенька, не в моем вкусе. Да и я, надеюсь, не в твоем. Можно нормально общаться.
Митя рассеянно кивнул. Я улыбнулась и добавила:
— Будет тяжело — заходи. Здесь у тебя всегда есть друг.
Вика приехала точно к обеду. Я как раз доставала посуду. Потом принесла из кухни кастрюлю, разложила по тарелкам «дежурное блюдо» из грибов, овощей и китайской тушенки, и мы сели за стол.
— Ну, рассказывай, — попросила подруга, подвинув к себе тарелку. — И дай мне ложку, это ложкой едят. Если вилкой есть, весь соус на тарелке останется.