— Где вы?
— Алекс-Алекс-Алекс, — продолжала вибрировать тьма.
— Выходите, не бойтесь. Я не причиню вам зла. Я — друг.
Смех — вот что слышит Алекс. Тихий и дробный, он рассыпается во тьме, и нельзя сказать точно, каков он: зловещий, издевательский или исполненный облегчения. Смех полощется, как полог альпинистской палатки на ветру, как крылья подбитой птицы. Алекс и понятия не имеет, как помочь птице, он никогда не выхаживал раненых пернатых, только хоронил их. Он не спас ни одно животное, не пришел на помощь ни одному человеку, — но что, если такая возможность представится сейчас?
— Эй?
— Алекс-Алекс-Алекс… Это ты, Алекс…
— Ну да. Кто вы?
— Твоя сестра.
В жизни своей он не слышал таких волнующих признаний. Сердце его бешено заколотилось, готовое выскочить из горла; Алекс бросился вперед, задев по пути что-то тяжелое. Что-то, что, опрокинувшись, произвело страшный грохот и короткой болью отдалось в бедре. Скорее всего, это был стул, — хорошо бы ему оказаться единственной преградой на пути к Кьяре!
Но почему она сама не делает ни единого шага навстречу? И почему он не узнал ее голос?
Этому может быть сотня объяснений: Кьяра напугана и измотана, неизвестно, сколько она просидела здесь. Неизвестно, что она вообще пережила. Любая женщина…
Кьяра — не любая.
Она на голову выше самых отчаянных сноубордисток из коллекции Алекса, о которых ему известно только то, что они сноубордистки. Он ни разу не видел, как бесстрашно сноубордистки парят над склонами: все потому, что предпочитает ждать их в безопасных местах — в барах, у фуникулера, в гостиничном холле. И этим Алекс сильно отличается от собственной сестры, никогда не искавшей безопасных мест. Кьяра привыкла рисковать, привыкла соваться в пасть к дьяволу без всякой страховки; она не может существовать без адреналина, который вырабатывается в ее организме едва ли не в промышленных масштабах. Но даже в самых непредсказуемых ситуациях она не теряет хладнокровия… Вот почему Алекс не узнал голоса сестры — он звучал потерянно. Надломленно.
О хладнокровии больше нет и речи. Что же с ней произошло? Что так ее изменило? Он все узнает, и совсем скоро, а сейчас можно лишь благодарить Бога, что Кьяра жива.
— Ты в порядке?!
— Нет.
Алекс нашел ее в самом дальнем углу сторожки: сжавшись в комок, Кьяра сидела на полу. Удивительно, что человек может занимать так мало места! Встречу с сестрой Алекс представлял совсем не так: она предполагала вопли радости, вздохи облегчения и крепкие объятия — слава богу, ты невредима, и весь этот кошмар закончился.