Матрона много жилья переменила в Москве: жила она и на Пятницкой улице, и в Сокольниках — в летней фанерной будочке, и в подвале дома по Вишняковскому переулку — у племянницы, жила у Никитских ворот, в Петровско-Разумовском, гостила у племянника в Сергиевом Посаде (Загорске), в Царицыно… С жильём в Москве было трудно, — да не каждый и решился бы поселить у себя блаженную, превратить своё жилище в некую смесь часовни и лечебницы, куда непрерывным потоком тянутся страждущие и богомольцы. Скрыть такой поток от властей было невозможно, и хозяин квартиры, поселивший у себя Матрону, немедленно попадал в поле зрения «органов». Словом, выбирать жильё блаженной не приходилось… Почти везде Матрона жила без прописки, несколько раз чудом избежала ареста. Порой ей приходилось жить у людей, относившихся к ней враждебно. Вместе с ней жили и ухаживали за ней, за беспомощной калекой, послушницы, которых Матрона называла хожалками. Внешне жизнь её текла однообразно: днём — прием людей, ночью — молитва. Подобно древним подвижникам, она никогда не укладывалась спать по-настоящему, а дремала, лежа на боку, на кулачке. Так проходили годы. Постоянно живя в Москве, Матрона порою гостила и в своей деревне — то вызовут её по какому-то делу, то соскучится по дому, по матери… Нет сомнения в том, что первые вести о благодатных дарах блаженной Матроны москвичам принесли именно себинцы.
Вот рассказ Анны Филипповны Выборновой, дочери старосты Себинской Церкви:
— Я, конечно, сама этого не помню: мне было тогда девять месяцев. Колдовство, оно и сейчас есть, и тогда было. Вот мне и сделали: тётка посмотрела, как я в люльке лежу, погладила меня — и у меня ножки согнулись в коленках, не разгибаются. Пришла мама с работы, а ребёнок грудь не берет, кричит во всю глотку, лежит, подогнув ноги к груди, будто их скрутило… Никак мама их не могла распрямить, и в свои девять месяцев я не могла ходить. Матрюши тогда не было в деревне, она жила в Москве. Дядя поехал за ней и привез её в Себино. О приезде Матрюши сообщили нам родные. Мама моя тут же побежала к ней просить помощи. Матрона жила от нас домов за восемь. Хожалка её была недовольна: «Вот не дадут бедной поспать!» А Матрюша говорит: «Приноси, приноси, Аксиньюшка. Люлечку вынеси на ветерок, пускай лежит на улице люлечка, а с девочкой приходи ко мне». Матрюша читала надо мной молитвы часа два, — я у неё на груди заснула. Заснула и мама принесла меня домой. Матрона говорит: «Клади её на чистое место, да всё покропи водой — и люлечку, и весь дом». Положили меня на стол, люлечку приносят. Матрона воды дала, покропила всё водой, положила меня в люльку. И вот, когда я в люльке зашевелилась, мама взяла меня, к столу поднесла, посадила. Уже я сижу и ножки опушены! Потом я скинула с колен одеяло, встала на ноги и смеюсь, смотря на родных братьев (у меня три брата было). Все обрадовались, ну а я засмеялась и уже стала ходить. Вот так за сутки я сделалась здоровою. Вот какая помощница была наша Матрюша. Мама всё время к ней ходила, ещё когда молодая была: в Москву ездила, — и всё время она помогала маме.