В соседней комнате раздался подозрительный шорох, будто кто-то крался на цыпочках, и мои мысли сами собой перескочили на обороноспособность ведьминых владений. Я припомнила и отсутствие решеток на окнах, большую форточку в кухне, и тонкую входную дверь. Еще этот демон… Остро ощущая слабость и беспомощность, я попыталась успокоить себя тем, что подкрадываться к жертвам явно не в духе жестоких монстров.
Приподнялась на локте, я вгляделась в темноту, но в свете ночника увидела только ведьму. Елена лежала на спине, руки поверх одеяла. Я только сейчас обратила внимания на тонкие, едва заметные шрамы на наружной поверхности ее кистей. Как я их не замечала раньше?
– Меня все устраивает, – шептала она во сне. – Меня все устраивает…
Шорох повторился. Я легла на спину и натянула одеяло до самого носа. Больше никогда не буду ночевать у ведьмы. Кто знает, что у нее в подвале? Может не упокоенные результаты экспериментов. Я затаила дыхание, силясь понять, на что похож звук, но ассоциации выходили на редкость неприятные: то пережевывание косточки, то скрежет когтей о перекрытие. Я машинально сунула руку под подушку, но кинжала там естественно не оказалось. Он остался лежать в моей сумке.
Я разозлилась. Что за вздор! Тут не юная девочка, а оперативник, пусть монстры меня бояться. Вот сейчас встану, возьму кинжал и проверю что там. Этим звукам есть вполне нормальное, не криминальное и не мистическое объяснение. Если кто-то хочет съесть меня, он бы это сделал.
А раз так, решила я, пусть со скрипами ведьма разбирается сама. Это, в конце концов, ее дом.
С Еленой я попрощалась рано, сразу после рассвета. Она попыталась уговорить меня остаться еще на денек, но я была неумолима. Слишком многое предстояло сделать. Опросить еще одного родственника жертвы (наверное, стоит заняться окружением последней, пойти так сказать по горячим следам). Сходить в банк, взять из хранилища колечко, выгодно сбыть и оплатить долги. Я и так непозволительно затянула с оплатой по счетам. Не хватало еще вернуться и обнаружить свои вещи на помойке.
Бывший муж последней жертвы жил рядом с банком, я зашла к нему на обратном пути. Самое сердце города: стекло и бетон, офисные работники как созданные по типовой матрице клоны: хмурые, бледные, в наглухо застегнутых темных костюмах. Немало труда стоило убедить консьержа в том, что я могу пройти. Пришлось применить припасенные на этот случай чары.
Поднявшись на нужный этаж, я решительно постучала в тяжелую дубовую дверь с глазком. Невнятное ругательство, услышанное только благодаря чуткому слуху и – тишина. Я постучала еще раз, на этот раз громче. Наконец дверь распахнулась.