— Господи Иисусе, — сказал он не без восхищения, — ты когда-нибудь слышала, что в джин можно добавлять вермут?
Мои ресницы затрепетали.
Он сделал еще глоток, изобразил гримасу на грани одобрения и внимательно посмотрел на меня.
Я улыбнулась улыбкой, призванной продемонстрировать всю глубину моего дружеского интереса.
— Тебе что-то от меня нужно, — догадался он.
— Просто сто лет тебя не видела. — Я кокетливо повела плечами. — Хотела узнать, как прошел отпуск.
— Отпуск прошел прекрасно. В самом деле, замечательно. — В его наполнившемся воспоминаниями взгляде промелькнул намек на распутство. При иных обстоятельствах я бы дала ему пинка.
— Отлично. Хорошее место?
— Да, вполне. — Он отпил еще. По лукавому выражению лица можно было понять, что он и сам ожидает пинка. — Правда, мы не так уж много гуляли…
— Ах, вон оно что, — сказала я. — Значит, в отеле оказалось много бельевых шкафов?
Колин, приложившийся в этот момент к бокалу, поперхнулся, не то фыркнув, не то хохотнув, и постучал себя в грудь. На глазах выступили слезы. Откашлявшись, он спросил:
— Ну, а ты что поделывала?
Я сумела сохранить невозмутимую улыбку, изображая все ту же глубокую заинтересованность и дружелюбие. Потом, когда все закончится, я не премину сообщить ему, насколько близок он был к пинку, — слишком уж ненавистен мне с детства этот вопрос: отец неизменно задавал его, возвращаясь с работы. Мне было тогда всего одиннадцать…
— Что я поделывала? — повторила я, постукивая бокалом по зубам. — Да ничего особенного.
— Но дома не сидела.
— Откуда ты знаешь? — Я даже забыла, что надо трепетать ресницами.
— Совсем не сидела.
— Ну что ты! — небрежно возразила я. — Не так уж часто я выходила из дома.
— И где же ты бывала?
— Да так — там, здесь…
— Здесь — очень редко.
— Колин, в чем дело? Соседский надзор?
— Вот-вот, и вопросы мои тебя раздражают.
— Вовсе нет.
— Значит, нашла себе любовника?
Не сразу вспомнив о прошлом разговоре во время обеда, я подумала, что он каким-то образом узнал про объявления. Хотя какая-то частичка меня тут же захотела во всем признаться, в целом перевешивало желание промолчать. Любовь, согласно расхожей мудрости, вечна, не так ли? Когда речь идет о браке — читай: о любви, — надежда одерживает верх над опытом. Здесь развешивание объявлений и назначение крайних сроков принято считать неуместным. Единственное же, чего хотела я, так это превратить любовное приключение в отпуск. Заранее зарезервировать билет, провести на отдыхе ровно столько времени, сколько наметила, получить как можно больше удовольствия и вернуться в хорошем настроении. Но по мере того как я наблюдала за Колином, уверенность моя улетучивалась. Если он узнает, чем я занималась, мне до конца жизни не избавиться от насмешек.