Она вопросительно посмотрела на меня.
Я открыл дверь и первым вышел из подъезда. Улица была пуста. Кособокие дома, освещенные живыми фонарями, нависали над мостовой. В одном из окон на втором этаже мелькнула размытая тень. Все спокойно…
Громкий свист над головой заставил меня вскинуть руку, машинально защищаясь. Тонкая плеть обвилась вокруг предплечья, захлестнув металлический наруч. Совсем близко вскрикнула Хэл.
Я развернулся, запрокинул голову и увидел колесницу. Громоздкая конструкция вместе с лошадьми стояла на стене дома, словно та была продолжением мостовой, а повозка — гигантским насекомым, с легкостью забирающимся на любые отвесные поверхности. Возница смотрел на меня сверху. Его лицо по-прежнему скрывал капюшон, однако я чувствовал пристальный, едкий взгляд из темноты.
Кошмар застыл на долю секунды, похоже, еще никогда не видел, чтобы кто-то мог противостоять его оружию. Затем рванул кнут на себя, но сбить меня с ног не сумел.
— Мэтт! — прозвучал рядом испуганный вскрик Хэл.
Я дернул плеть, однако не смог вырвать кнутовище из ладони, затянутой в черную лоснящуюся перчатку.
Силы были равны. Он тоже понял это, подался вперед, ослабляя натяг, и ремень как живой сполз с моей руки.
Возница размахнулся снова, но на этот раз удар пришелся по лошадям. Они рванули вверх по стене, топча жуков-фонарей, оставляя трещины в досках, и утянули повозку на крышу.
— Мэтт, ты как? — бросилась ко мне Хэл.
— Нормально. — Я взглянул на предплечье. Наруч покрывали глубокие полосы, словно металл проплавился.
— Кем он себя возомнил?! — Возмущению ученицы не было предела. — Гениохеем? Возницей Гелиоса? Думает, ему вообще все позволено?! — Девушка смотрела наверх, надеясь разглядеть движение колесницы на крыше.
— Именно так он и считает.
Я заставил наруч исчезнуть. И внимание Хэл переключилось на этот несложный трюк.
— Как ты это делаешь?
— Воображение, Хэл.
Она хмыкнула в ответ на мой ироничный тон:
— Коротко и ясно. Ладно, как будем искать остальные жертвенники? Неужели придется тупо бродить от дома к дому?
— С помощью этого. — Я приподнял дохлого жука, все еще висящего у меня на поясе. — Заметила, что рядом с алтарями он начинает светиться сильнее?
— Нет, — нехотя призналась ученица.
— А я говорил, что нужно быть внимательной к деталям. Знаешь такую игру «холодно-горячо»?
— Конечно.
— Сейчас сыграем.
Я быстро пошел вперед, держа жука на вытянутой руке, как фонарь. Он то бледнел, то разгорался ярче, когда я поворачивал в нужную сторону. На улицах снова начали появляться люди. Проехала тележка торговца каким-то мелким барахлом, заставив Хэл нервно оглянуться на поскрипывание колес. Повозка была заставлена корзинами, набитыми ржавыми, кривыми гвоздями. Пробежали несколько детей, со смехом гнавших перед собой стайку светящихся жуков, еще бескрылых, с короткими усами и лохматыми лапами. Прошли две женщины, их лица были точными копиями лица матери Эйсона — только одна совсем юная, а другая — старуха.