Гэнси всё же, наверное, здесь бы понравилось. Это было одно из тех мест, где время казалось неуместным, особенно в такой вечер: пёстрый свет распылялся сквозь листья, скворцы пели среди близко натянутых телефонных проводов, старые люди в старых грузовиках медленно проезжали мимо – всё это выглядело так, будто могло случиться двадцать лет назад.
— Три, — произнесла Персефона, — очень сильное число.
Уроки с Персефоной были чем-то непредсказуемым. Он никогда не знал, входя, что он собирается выучить. Иногда он так и не понимал этого, выходя оттуда.
В этот вечер он хотел спросить у неё о Море, но было трудно задавать Персефоне вопрос и получить ответ, когда тебе этого хотелось. Обычно такое срабатывало лучше всего, если ты задавал вопрос прямо перед тем, как она собиралась в любом случае дать ответ.
— Как трое спящих?
— Конечно, — ответила Персефона. — Или три рыцаря.
— Три рыцаря?
Она указала, привлекая его внимание, на большую ворону ли ворона, медленно прыгающего на другой стороне дороги. Было сложно сказать, думала ли она, что это было знаменательно или просто смешно.
— Были там однажды. А ещё три Иисуса.
Это заняло у Адама минуту.
— О Боже. Ты имеешь в виду Отца, Сына и Святого Духа?
Персефона покрутила маленькой рукой.
— Я всегда забываю имена. Три богини тоже. Думаю, одну звали Война, а другая была ребёнком... Не знаю, я забываю детали. Три – важная часть.
Он лучше играл в такие игры, чем прежде. Лучше угадывал связи.
— Ты, Мора и Кайла.
Может, сейчас было время поднять этот вопрос...
Она кивнула или качнулась, или и то, и другое.
— Три – стабильное число. Пятёрки и семёрки тоже хороши, но три лучше всего. Всё всегда растёт до тройки или сжимается до тройки. Лучше всего начать с этого. Два – ужасное число. Два для соперничества, борьбы и убийства.
— Или для брака, — подумав, добавил Адам.
— Одно и то же, — ответила Персефона. — Тут три доллара. Пойди внутрь и купи мне вишнёвую колу.
Он так и сделал, стараясь думать всё время, как спросить об использовании своего видения для поисков Моры. С Персефоной было возможно и такое, что они в действительности говорили об этом всё время.
Когда он вернулся, то внезапно сказал:
— Это последний раз, не так ли?
Она продолжила раскачиваться, но кивнула.
— Я думала поначалу, что ты мог бы заменить одну из нас, если бы что-нибудь случилось.
Потребовалось много времени, чтобы у предложения появился смысл, а когда он, наконец, его понял, чтобы удержаться от ответа, понадобилось ещё больше времени.