Сидеть в засаде оказалось нудно и тошно. Время словно остановилось, только тени ползли, удлинялись, день был солнечным, и теперь дело шло к закату, скоро уже и темнеть будет. С шоссе никаких звуков не доносилось, ни одного моторизованного средства не протарахтело, правда и шоссе-то было — одно название, а так — разъезженный пыльный проселок, только пошире, в две полосы. Изнывая от нетерпения и неподвижности, Лёха вдруг сделал открытие — его стали меньше донимать комары, если в первые пару дней «в этом времени» ему периодически выть и плакать хотелось от надоедливой летающей сволочи, то теперь как-то стало спокойнее — то ли привык, то ли кожа задубела. Посмотрел на Жанаева, тот сидел статуей, внимательно смотрел на сигнальную ветку и даже не курил. Дубина в руках уже отпотела, украдкой Лёха вытирал по очереди потные ладони о галифе.
Ветка колыхнулась внезапно, хотя никакого звука мотоцикла не было, в этом потомок мог поручиться, но бурят рванул полено, как и было условлено и Лёха еле-еле успел сделать то же, помочь буряту. Рывок влетевшей в провод добычи оказался куда сильнее, чем ожидалось, хорошо еще сообразили с самого начала, что стоит не просто тянуть провод, а сделать зарубку на подходящем деревце — для фиксации высоты и опоры дополнительной. Потому тянули провод параллельно дороге, а уж от дерева провод шел поперек пути мотоциклиста. С «шоссе» донесся лязг, брань, сигнальная ветка почему-то дернулась еще пару раз, на что Жанаев внимания уже не обратил, кинувшись опрометью на дорогу, а Лёха растерянно застрял с дубиной в руках, продолжая натягивать провод. Тут дубину вырвало у него из рук чудовищной силой и хорошо, что вырвало, а то пару шагов к дереву менеджер по инерции сделал, не выпустил бы оглоблю — стукнулся бы с маху о ствол — опору.
— Хрена себе! Это мы что ли грузовик словили? — с ужасом подумал Лёха, кидаясь к шоссе, на котором уже было весьма шумно. Проломившись с треском сквозь кусты, потомок вылетел на дорогу и обомлел. Сначала показалось, что на шоссе и не разберешься, что творится, но через секунду стало ясно — не так уж тут и много всякого всего, другое дело, что ситуация паршивая. Просто валяется пара велосипедов, одинаковых, серых, плешивый немец в странном зеленом мундире пытается встать на четвереньки, но у него это не получается, потому как подламываются руки, а ноги не слушаются, чуть поодаль вяло — на манер немца вошкается полулежа бурят, еще дальше в боксерских стойках прыгают Середа и второй фриц — молодой, крепкий, очень подвижный и с виду очень опасный.