Солес тоже существует на самом деле, эта девочка живет во Фритауне в Сьерра-Леоне, и в реальности ее зовут как-то по-другому. В то же время Solace Aim Nut есть внутри Виктории, и она – Помощник.
Сама же она – Рептилия, которая делает только то, что ей хорошо знакомо, и Лунатик, который видит, как проходит жизнь, – и бездействует. Рептилия ест и спит, а Лунатик стоит в стороне и смотрит, что делают другие части Виктории, – смотрит, но не вмешивается. Лунатик нравится ей меньше всего, но она знает, что он самый жизнеспособный и именно эту часть надо культивировать. Остальные следует изгнать.
Остается еще Девочка-ворона, и Виктория знает: эту часть изъять из нее невозможно.
Девочка-ворона не поддается контролю.
В понедельник они едут в Накку. Терапевт организовала медицинское обследование, которое подтвердит, что в детстве Виктория пережила сексуальные посягательства. У нее нет никакого желания подавать заявление на отца, но терапевт говорит, что заявление в полицию может подать врач.
Вероятно, ее направят в Управление судебной медицины в Сольне для более основательного обследования.
Виктория объясняла этой женщине, почему не хочет подавать заявление на отца. Бенгт Бергман для нее умер, к тому же она не выдержит встречи с ним на судебном процессе. Ее желание задокументировать нанесенный ей ущерб преследует другие цели.
Она хочет начать сначала, стать новой личностью, обрести новое имя и новую жизнь.
Терапевт говорит, что она станет новой личностью с новыми документами, если к тому есть достаточно веские основания. Поэтому-то им с Викторией и надо съездить в больницу.
Когда они заворачивают на парковку перед больницей Накки, Виктория уже планирует свое новое будущее.
Прошлого будущего никогда не существовало, потому что его отнял у нее Бенгт Бергман.
Но теперь у нее появится шанс начать сначала. Она получит новое имя, защищенный личный номер, она научится заботиться о себе, получит образование, найдет работу в каком-нибудь другом городе.
Она будет зарабатывать деньги и содержать себя сама. Может, выйдет замуж и родит ребенка.
Она станет нормальным человеком, каких миллионы.
Жанетт и София сидели в гостиной.
В Гамла Эншеде было темно, стояла почти абсолютная тишина, только с дороги доносились голоса каких-то подростков. Сквозь тощую, лишенную листьев, почти трагическую живую изгородь из татарской жимолости пробивался голубовато-серый свет из окна соседской гостиной: соседи, как почти все в это время, смотрели телевизор.
Жанетт поднялась, отошла к окну и опустила жалюзи, обошла диван и села рядом с Софией.