— Айда! — крикнул он уже с порога. — Бородатый клад копает. Ребята вышли из шалаша.
— Никого, — сказал Димка. — Вечно ты все путаешь, Михуца.
— Чесслово, он тут стоял. А Гришка во-он там… А потом…
Откуда-то из-за кустов донесся глухой стук лопаты.
— В овчарне, — определил Ион. — Тихо!
— А какой в овчарне клад? — спросил Михуца.
Но Димка только махнул рукой.
Незаметно подкрался вечер. Луна спряталась за тучу. Было темно и страшно. Дул ветер.
— У-ух! — выдохнул кто-то в кустах. Эхо послушно покатилось с холма.
— Стой, — горячо зашептал Димка. — Погоди немножко.
— Ну?
— Ухает кто-то.
— Да это же филин.
Через несколько минут Михуца споткнулся.
— Ох, — стонал он, потирая ушибленное колено, — меня кто-то за шорты цапнул. Не веришь? Чесслово…
Ион молча отцепил от его шорт сухую ветку, и они отправились дальше. Однажды им показалось, что они снова слышат глухие удары лопаты. Прислушались. Кругом было тихо.
Вот и старая овчарня. Ион толкнул дверь, она тонко заскрипела. Ребята замерли. Прошло несколько минут, а дверь все еще жалобно поскрипывала. Наконец Ион решился…
— Дим, посвети!
Димка дрожащими руками включил карманный фонарик. Тонкий неяркий луч выхватил из плотной, устоявшейся тьмы часть стены. Во всю ее ширь крупно и четко было написано масляной краской: «Кто сюда войдет, тот…»
В это время фонарик погас. В темноте родились неясные звуки — шелест, шорох, затем что-то хрустнуло, скрипнуло, и снова водворилась тишина.
— Тьфу ты, — сплюнул Димка. — Надо же… Запасной лампочки нет?
— Последняя, — вздохнул Ион. — Постой… Спички… У меня спички. — Он торопливо чиркнул.
Вспыхнул желтый огонек и тут же погас.
— Отсырели, что ли…
Вторая спичка сломалась. И только третья выхватила из тьмы таинственную надпись.
«Кто сюда войдет, — упавшим голосом прочитал Димка, — тот без головы уйдет».
Стало жутко. Михуца со страху шагнул вперед. Вдруг ему показалось, что в дальнем углу стоит человек и в руке у него что-то поблескивает.
— Ой, кто здесь? — Он бросился к двери.
Но дверь почему-то не открывалась. Михуца метнулся вправо, налетел на какую-то банку, банка отчаянно загремела, и их словно ветром вымело из овчарни. Только на бахче они почувствовали себя в безопасности.
— Паникеры, — презрительно бросил Ион.
— Трусы, — дрожащим голосом сказал Михуца.
— Молчал бы лучше… — Димка отвернулся. — Из-за тебя вся петрушка заварилась. «Ой, кто здесь?», «Ай, кто там?».
— Чесслово, видал! — Михуца вытер нос кулаком. — В углу стоял. С пистолетом.
— Хватит врать, — махнул рукой Ион. — Никого там нет.
— А вдруг все-таки есть?
Поборов страх, они снова пошли в овчарню. На этот раз она не казалась такой таинственной и мрачной.