«Неужели для этих людей не написано ни одной подобающей книги?» – все чаще задумывался я. Навел справки и убедился, что на эту тему, увы, написано очень мало. Имеется несколько научных трудов, есть книги попроще, но тоже медицинского толка, и, прочитав их, рядовой родитель неизбежно придет к выводу: лучшее, что он может сделать для своего ребенка с Аспергером, – это купить мощный компьютер и отказаться от идеи привить чаду хорошие манеры. Но ни в одной из этих книг не было ни слова, которое бы толком объяснило поведение моего брата.
Я написал о брате в одном из своих эссе, вошедшем в мой сборник «Магическое мышление». Снова посыпались читательские вопросы и отклики. Я задумался, не написать ли мне книгу, целиком посвященную личности брата. Ведь будет захватывающе интересно и увлекательно, Джону понравится, а от меня только и потребуется, что заставить его заговорить, а потом – только успевай записывать! Да, и можно оставить для книжки тот же заголовок, который был у эссе: «Эх-х-хспергер» и подзаголовок «Воспоминания о брате». Я даже мысленно прикидывал оформление обложки, но обстоятельства сложились так, что лишь спустя долгое время смог приняться за книгу всерьез.
В 2005 году нашему отцу поставили смертельный диагноз. Джон был в смятении, растерянности и наконец-то стал похож на человека. Впервые в жизни я увидел его в слезах – брат сидел у изголовья больничной койки и гладил отца по голове.
Стороннему наблюдателю, не знакомому с Джоном, показалось бы, что это нормальная ситуация – мгновения трогательной душевной близости между отцом и сыном. Но я никогда раньше не видел, чтобы брат так себя вел. Люди с синдромом Аспергера не ведают эмоций и не проявляют их, – во всяком случае, не в такой степени. Джон никогда не давал волю чувствам, а тут он больше не сдерживался.
Меня терзали противоречивые переживания. С одной стороны – налицо прорыв, с другой – в нашей семье многие поколения страдали душевными болезнями, и это еще мягко сказано. Так вдруг это никакой не прорыв, а, наоборот, нервный срыв?
После отцовской кончины брат, обычно оживленный и бодрый, был подавлен и сильно тосковал. Он начал беспокоиться о собственном здоровье и, едва ли не впервые в жизни, задумался, что и сам тоже смертен.
Я не знал, что предпринять, чем ему помочь, и наконец послал Джону письмо, где предлагал: «Напиши о смерти отца». – «А что полагается писать?» – спросил в ответ Джон. Я терпеливо объяснил: так, мол, и так, считается, что записывание помогает хотя бы частично дать выход скорби и печали, с которыми он, Джон, сейчас борется. И лучше один раз написать, чем сто раз подумать.