— Это про тех ребят, которые плавали за золотым руном, греческая история?
— Конечно, расскажи мне про них. — Томас остался доволен.
— Это про брата и сестру, которые катались на спине барана…
— Ты в школе об этом узнал?
— Да, папа, у нас новая учительница истории, и она все время заставляет нас много читать.
— Это отлично, Билл.
— Будет здорово, когда у меня в следующем году появится братик или сестренка.
Сердце его стало тяжелым, словно кусок свинца. Ширли была беременна снова, и, конечно же, у нее не хватило такта или смелости сказать ему. У них с Энди теперь будет семья, а она смолчала. Никогда прежде Томасу не было так одиноко. Но для Билла все двери его души должны быть открыты.
— Отличная новость, конечно. — Он процедил это сквозь зубы.
— Энди уже покрасил детскую для малыша. Я рассказал ему, как ты сделал такую же для меня, и даже книжные полки поставил еще до моего рождения.
У Томаса навернулись слезы, и он почувствовал, что настроение было испорчено.
— Ну что же, полагаю, Энди позаботится о новых полках для всяких тренажеров и спортивного инвентаря для бедного малыша. К черту книги.
Он услышал, как у Билла перехватило дыхание.
— Это несправедливо, папа.
— Жизнь несправедливая штука, Билл, — выпалил Томас и бросил трубку.
— Расскажите мне все, — предложила Вонни, увидев лицо Томаса спустя пару часов.
Томас застыл в кресле. Просидел так весь день.
— Ну же, Томас, снова все испортили со своим малышом, не так ли?
— Я удалился, чтобы дать ему время и место, сделал все, что мог. А что бы сделали вы?
— Вернулась бы к нему, заявила бы права на свою территорию, была бы с ним рядом.
— Ширли беременна, — равнодушно бросил Томас.
— Теперь, когда мать беременна, вы будете нужны ему еще больше. Но нет, вам надо быть благородным, недосягаемым и разбить сердце сына, давая место и время, которые ему не нужны.
— Вонни, вы единственная из всех знаете, как трудно вести себя правильно с ребенком. У вас жизнь ушла на сожаления по этому поводу. Вы должны понять.
— Знаете, я ненавижу выражение «единственная из всех должна знать то или это». Почему я, из всех людей, должна что-либо знать?
— Потому что у вас отобрали ребенка, вам знакома эта боль, другие только догадываются.
— На таких, как вы, у меня не хватает терпения, Томас. Совсем не хватает. Я знаю, что из другого поколения, сын мой почти вашего возраста, но я никогда так не жалела себя, как вы. Тем более что решение проблемы в ваших собственных руках. Вы любите этого мальчика, и вы единственный, кто создает пропасть между вами.
— Вы не понимаете. Я в творческом отпуске.