Женя, ни слова не говоря, протянула руку и, взяв с подоконника блокнот и карандаш, написала цифры в столбик. Подвела черту, выполнила действие — получилось точно тысяча сто двенадцать.
— Ну, и куда ты смотрел на этот раз? — спросила она Женьку. — В какой калькулятор?
Тот молчал, уткнувшись глазами в стол.
— Женька, я тебя спрашиваю!
— Никуда я не смотрел, — буркнул он. — Тут он, калькулятор. — Женька постучал указательным пальцем себе по лбу.
— И ты нагло врешь, что у тебя нету никаких способностей, особенно к математике! — Женя даже захлебнулась от возмущения.
— Какие это способности? — Он недовольно поморщился. — Дурь одна. Как безусловный рефлекс: слышу цифры и тут же начинаю их считать. Не хочу, а они все равно складываются, делятся, перемножаются. У меня вообще на числа какая-то патологическая память, могу подряд десять штук запомнить, и даже больше.
— Не может быть! — Женя вскочила из-за стола. — Ну-ка, сейчас проверим! — Она, сгорая от нетерпения, нацарапала на том же листке цепочку самых разнообразных чисел, от одного до тысячи пятисот. Зачитала ее Женьке. Тот с ходу повторил все без единой ошибки.
— Феноменально! — Женя всплеснула руками. — Да, гениальный ты мой, похоже, готовить придется мне, а ты у нас будешь Нобелевскую премию получать.
— Скажешь тоже, — сердито бросил он.
Она вдруг подумала, что Женька врет насчет своей матери. Не работала она никаким дворником, и конспекты по линейному программированию принадлежат ей. Именно ей — иначе, откуда у него такие способности?
Жене захотелось вывести его на чистую воду окончательно, но она не рискнула: только-только у них все наладилось, так неужели из-за какого-то устного счета снова ссориться?
Они доужинали и провели абсолютно сумасшедшую ночь. Назавтра у Женьки был выходной, и они на полдня ушли гулять в парк: катались на аттракционах, объедались мороженым, рискуя заработать ангину, смотрели какое-то шоу. Потом вернулись домой, и Женя засела за компьютер. К ее удивлению, Женька не злился, а, наоборот, отнесся к ее занятиям вполне корректно и даже помог проверить кое-какие вычисления, благо для него это было раз плюнуть.
Она с радостью начала осознавать, что, наконец, в их отношениях возникло что-то новое, чего не было раньше, когда их соединяла лишь бешеная и безрассудная страсть. Этим новым было только-только родившееся взаимопонимание, готовность принять другого таким, какой он есть и не пытаться переделать под собственный вкус.
Так, душа в душу, они прожили до субботнего вечера. В воскресенье должна была вернуться мать, и Женя осторожно сообщила об этом Женьке. Он воспринял это известие спокойно, без следа той подростковой истерики, которую он учинил ей неделю назад.