Как замечательно было бы оказаться там — вместе со всеми, но ничего не поделаешь, сама виновата. Надо было молчать и дальше насчет Столбового, мать продолжала бы оставаться в счастливом неведении. И все было бы в порядке.
Женя накормила Ксенофонта и поехала в больницу. Она провела там почти весь день до самого вечера. Вернулась домой, выпила чаю и легла спать.
День за днем тянулась неделя. Жене казалось, что время застыло на одной точке. Каждый ее визит в больницу начинался с вопроса лечащему врачу: лучше ли матери? Врач отвечал уклончиво, что пока рано что-либо говорить, нужно подождать и посмотреть. Женя шла в палату, вынимала из сумки и клала в холодильник сок, молочные продукты и фрукты, затем садилась на стул возле кровати, брала мать за руку. Они тихо разговаривали, не касаясь болезненной темы.
Домой Женя возвращалась лишь ночевать. Один раз она съездила в институт и встретила там Григорянца. Тот подозвал ее и мягко проговорил:
— Женя, что вы думаете насчет защиты диплома?
— Ничего, — ответила она.
— Но вы же рассорились с профессором.
— Да, это так.
— Значит, вам надо найти другого руководителя. — Григорянц смотрел на нее испытующе.
— Вы можете взять меня к себе? — спросила Женя.
— Сожалею. У меня все часы заняты.
— Что же тогда делать?
— Идите к Людмиле Ивановне. У нее есть свободное время. Конечно, — Григорянц лукаво улыбнулся, — конечно, она будет руководить вами чисто формально. Вряд ли вы сможете почерпнуть для себя что-то полезное. Но, тем не менее, формальности необходимо соблюсти. Это распоряжение декана.
— Хорошо. — Женя кивнула. — Я поняла.
В тот же день она отыскала Перегудову.
— Я не знаю, что там за история вышла у вас с Николай Николаичем, — сказала та. — И не хочу вникать во все это. Можете приходить ко мне по четвергам, показывать, что сочтете необходимым. Я считаю, что ваша работа готова и не требует никаких дополнений.
— Спасибо, — поблагодарила ее Женя.
Дома она зачеркнула в календаре еще одно число. До приезда ребят оставалось пять дней. Назавтра матери делали анализы, и все утро у Жени оказалось свободным. Она подумала и решила съездить — навестить Зинаиду.
Та долго не открывала на звонок. Так долго, что Женя решила, что ее нет дома. Она уже хотела спускаться вниз, как неожиданно за дверью послышались шаги. Щелкнул замок. В нос шибанул позабытый уже запах хлорки.
— Это ты? — Зинаида стояла на пороге и улыбалась. Ее жидкие, бесцветные волосы, всегда собранные на затылке, сейчас были распущены, и в них пестрела кокетливая заколка в виде бабочки. На губах алела помада.