И, наконец, глаза подернулись спасительной влагой. Женя всхлипывала, плечи ее дергались, Ксенофонт смотрел на нее в недоумении, свесив с дивана свой роскошный хвост. Так она и уснула — лицом вниз, волосы разметались по подушке, одеяло сползло на пол. Потом, позже, когда время было уже за полночь, тихонько вошла Ольга Арнольдовна. Постояла возле дивана, осторожно поправила одеяло, хотела забрать кота, но Женя во сне жалобно застонала. Она отдернула руку и на цыпочках вышла.
Санек позвонил вечером следующего дня, как и обещал.
— Женечка, как жизнь?
— Бьет ключом, — ответила она.
— Хорошо, что не по голове, — сострил он. Тон его, однако, был серьезным. — Ты подумала? Я имею в виду нас с тобой.
— Да, подумала.
— И что? — Женя почувствовала, как ее через трубку атакует его нетерпеливое и страстное ожидание.
— Саня, я еще вчера все решила. Жаль, что ты не поверил мне.
Он громко выдохнул.
— Тогда я сейчас приеду к тебе.
— Давай.
— Нет, не сейчас, — поспешно поправился Санек. — Завтра. Завтра с утра.
— Опять завтра? — Женя усмехнулась. Усмешка получилась холодной и не слишком доброй.
— Да. И мы пойдем куда-нибудь. Хочешь в театр?
— Хочу в Большой. На «Аиду» Я однажды почти попала на нее, но видно, не судьба была.
— Нет проблем. Я куплю билеты. На вечер. А днем мы просто погуляем по городу. Идет?
— О’кей.
Они распрощались. Женя повесила трубку. Зашла к матери и проговорила нарочито бодрым голосом:
— Завтра к нам снова придет Саша. И мы с ним пойдем в Большой, на оперу.
— Замечательно. — Ольга Арнольдовна кивнула. Поколебалась и прибавила. — Особенно хорошо, что вы не торопитесь.
— То есть? — Женя уставилась на мать непонимающим взглядом.
— Саша неглупый парень. Ему совершенно очевидно, что нельзя в одно мгновение разлюбить и влюбиться заново. В отличие от тебя.
— Ты считаешь, я способна на безрассудные поступки?
— Ты в состоянии шока. В таком состоянии люди порой выпрыгивают из окна.
Женя презрительно фыркнула.
— Не беспокойся, я не собираюсь из-за этого придурка ниоткуда прыгать.
— Это я фигурально выразилась. Ты собираешься сделать другое. Кстати, не менее необратимое, чем прыжок из окна.
— Это мое дело, — отчеканила Женя.
— Конечно. Тогда ты говорила так же. — Мать выразительно наклонила голову.
— Я ни о чем не жалею, — тихо и очень отчетливо проговорила Женя. — Ни о чем. Слышишь?
— Слышу. Я не понимаю, почему Люба совсем не звонит. Даже не узнала, как я после больницы. На нее это не похоже. Может быть, — Ольга Арнольдовна улыбнулась, — может, у нее очередной роман?
— Ты попала в точку, — колко произнесла Женя.