Илья поглядел на дом. С флигелем уже можно было распрощаться: крыша вот-вот должна рухнуть. Из открытых окон основного здания, которое только начало заниматься снизу, вылетали подушки, пуфики, свертки одежды и прочие принадлежности публичного дома. Наружу выбежали двое босых кадетов. Потом Петька Конаков – без штанов, но с вцепившейся в него девицей. За ним отставной ротмистр Опанасенко в мундире внакидку. В верхнем окне Илья увидел двух парней, обвязавших головы рубахами на манер арабских бедуинов. Они пытались втащить на подоконник пианино. Одно из окон нижнего этажа флигеля было плотно закупорено женским задом, обтянутым ночной рубашкой. Сощурившись, Илья попытался по конфигурации зада определить его хозяйку.
– Василиса, – подсказал подбежавший Митро. – Вот дура, ну что ей там надо-то? Зажарится сейчас!
Он махнул через заборчик и понесся к окну с криком:
– Ополоумела ты, что ли, кикимора?! Потолок сейчас провалится! Бросай все, вылезай!
Он вцепился в Василису, дернул несколько раз. Раздался визг, и Митро, не удержавшись на ногах, опрокинулся на землю. Сверху на него свалилась, голося и болтая голыми ногами, простоволосая девица пудов на семь, а на девицу упал скатанный ковер, который она так самоотверженно тащила из огня.
– Ой, Дмитрий Трофимыч, обожгетеся! – заверещала Василиса, узнав своего спасителя. Схватив одной рукой ковер, а другой – Митро за рукав рубахи, она резво поползла прочь от флигеля. И вовремя: потолок с треском и грохотом, выстрелив фейерверком искр, упал внутрь. Мадам Даная, вздохнув, перекрестилась. Кое-кто из девиц заплакал.
– Ладно выть-то, гулящие, – сердито сказала им хозяйка, встряхивая счеты. – Стало быть, пишем еще полсотни плотникам да матерьялу на... Акулина! Ты с ума сошла, корова холмогорская!
Мадам Даная швырнула счеты, вскочила, как подброшенная, и с удивительной прытью бросилась к горящему дому. Илья задрал голову. На подоконнике второго этажа, балансируя, стояла массивная, как гренадер его величества, девица с повязанной полотенцем головой и в надетой наизнанку юбке. На руках девицы висел плотно завернутый в сюртук старикашка.
– Принимайте, ироды, господина майора! – зычно возгласила Акулина. – Да живее, они высоты боятся!
Старичок и в самом деле трусил: он вертел во все стороны растрепанной седенькой головой и отчаянно цеплялся за Акулинину рубашку. Внизу поднялась суета, под окно начали стаскивать уцелевшие подушки и перины.
– Кидай майора, дура! – надсаживаясь, кричал Митро.
– Не могу, они чепляются! – Акулина тщетно старалась оторвать от себя старичка. – Воля твоя, Дмитрий Трофимыч, только они убьются еще, а спросят с меня! Может, нам вдвоем сверзиться? Авось они наверху окажутся!