показало меня с неправильной стороны, словно бы я какой-то словоохотливый идиот, меня это беспокоит, потому что как поэт я не должен распространяться о тех вещах, за которые умру… Я думаю, что мы с Алленом сглупили, потому что в Париж приехала девушка из Сан-Франциско и показала нам статью и вырезки из сан-францисской прессы, это была полная чушь, мрачность, ерунда и грусть, мне хотелось теперь быть просто глупым… Вырезки, привезенные девушкой, до такой степени расстроили меня и Аллена, что мы решили, что будем пить, колоться, веселиться и творить глупости, может быть, так мы изменим сгущающуюся атмосферу».
Колонка Бухвальда выходила в Herald Tribune каждый день, так что Аллен и Грегори, скорее всего, были с ней знакомы и знали, что их может ожидать. Бухвальд совершенно не был бесчувственным чурбаном; казалось, он просто записал их слова, но этого было достаточно, чтобы сделать их посмешищем в глазах многих его читателей. Его колонка действительно была забавной, и это несколько примирило с ней битников:
«Когда мистер Гинзберг познакомился с Марселем Дюшаном, французским художником, он сказал: “Я съел его ботинок”.
– Зачем?
– Чтобы показать ему, что я ненавижу даже его ботинок.
На том же самом вечере Мистер Корсо разговаривал с Мэном Реем, фотографом и художником.
“Мэн Рэй ел булочки зеленого цвета, – рассказывает мистер Корсо, – когда я спросил его, почему он не ест булочки белого цвета, он ответил, что ест только вещи одного цвета с его галстуком. Так что я съел его галстук”.
– Зачем?
– Чтобы он понял, как он мне нравится. Но меня вытошнило».
Они понравились Бухвальду, и он стал наведываться в отель. Он нашел Билла очень занятным и пообещал познакомить его с режиссером Джоном Хьюстоном, который тогда был в Париже. Хьюстон только что закончил снимать The Roots of Heaven («Корни небес»), фильм о том, как человек пытался остановить охоту на слонов в Африке, и о том, как его защищал и прославил один американский журналист. Они встретились за чашкой кофе в «Бонапарте», и Билл рассказал ему о своей идее сделать фильм о Танжере; глазами джанки, который рыщет по улицам в поисках аптеки, больного джанки, ищет он в Рамадан, когда все закрыто, – он, словно уличный мальчишка, подбирает окурки, женоподобный турист, осматривающий достопримечательности вместе с мамой. Хьюстон решил, что это не его кино. Несмотря на то что он постоянно просил Грегори не называть его «приятелем», они сошлись, и Хьюстон пригласил их всех на вечеринку, которую он давал в своем «плавучем» доме на Сене.