– По-моему, ты уже зазнался, – говорит Галка Васина, Васька попросту, – уже рисуешься!
Она идет в метре от Сережи – он ее всю разглядеть может; черная коса на плече лежит, а когда Васька поворачивается, глаза ее – два черных выстрела.
– Слово самурая! – смеется Сережа. – Знаешь, на каждую модель мы наклеиваем табличку: при нахождении просим вернуть туда-то и туда-то, но, клянусь, никто не думает, что наклейка пригодится.
– А все-таки приклеиваете? – не верит она.
– По правилам так положено! – говорит Сережа.
Он разглядывает удивленно свой оранжевый самолет, отмочивший такой номер, и сам себе не верит.
Когда модель ушла под облако, как водится, стартовал спортивный самолет. Он должен был преследовать ее и преследовал, пока, делая какой-то маневр, не потерял из виду. Сережа жутко расстроился – ведь он выбыл из соревнований, но через неделю оранжевую модель привез шофер грузовушки. Он сказал, что модель ему дали в сельсовете, и назвал село. Сто девятнадцать километров!
И вот теперь Сережа нес свою птицу с переломанным крылом, разглядывал ее удивленно.
– Вот Доронин! – говорит Сережа восхищенно. – Это да! Человек! Вражеский самолет таранил.
– И все-таки у твоего Доронина, – спорит Васька, – славы меньше, чем у той же Дорониной, у артистки. – Она улыбается. – Ты прямо смешной! Времена другие!
Другие, соглашается про себя Сережа. Ведь этот герой Доронин теперь на «кукурузнике» летает, на четырехкрыл ой этажерке. А когда-то немцев таранил! Но с Васькой он спорит:
– Допустим! Все, допустим, относительно! Но тогда нельзя так спорить! Ведь в ответ я скажу, что твою Доронину не сравнить с Гагариным.
– К старости, – Галины глаза рассматривают Сережу, – ты, наверное, станешь жутким сухарем, – она машет ладонью, – и уж, конечно, будешь технарем!
– Буду, – смеется Сережа, – для авиации гуманитарного образования маловато.
Он кивает Ваське и бежит к дому.
Сережа вшагивает в комнату, и его сразу оглушает самодельная музыка:
– Труу-ру-ру-ру-ру! Ру-ру-ру-ру! Труу-руу-у-у-у!
Мама трубит в свернутый журнал. Олег Андреевич играет на расческе, тетя Нина стучит ложками по блюду.
Сережу слепит крахмальная скатерть, золотистая пробка на толстой бутыли.
– Итак, – говорит Олег Андреевич, – торжественный банкет считаю открытым!
Он в милицейском мундире, на погонах – майорские звезды.
Сережа кладет на пол свою замечательную модель, гости разглядывают грамоты, часы, кубок.
– За удачу, – говорит Олег Андреевич. – За чемпиона!
Пробка жахает в потолок, шампанское гибкой струей выливается из горлышка.
Сереже наливают тоже – самую капельку на дне. Сережа смакует сладкую шипящую водицу, похожую на компот, крутит завод у первых своих часов, надевает на руку, сверяет время у Олега Андреевича, радио включает – пора.