— Капитан Эфраим! — крикнул он. — За бортом лодка.
Моряк из Новой Англии протер стекла подзорной трубы и установил ее на поручни.
— Да, это лодка, — промолвил он, — но пустая. Может быть, ее сорвало с корабля или оттащило от берега. Держите-ка прямо на нее, м-р Томлинсон: мне теперь как раз нужна лодка.
Менее чем через минуту "Золотой Жезл", сделав поворот, уже несся по направлению к черному пятну, скакавшему и плясавшему по волнам. Когда моряки приблизились к лодке, они увидели в ней что-то свесившееся через борт.
— Человеческая голова! — крикнул Амос Грин. Лицо Эфраима Сэведжа нахмурилось.
— Нога, — поправил он. — Не лучше ли увести девушку в каюту?
Среди смущённого молчания они подплыли к одинокому судну, выкинувшему столь зловещий сигнал. В десяти ярдах от лодки, подтянув заднюю рею, моряки увидели страшный экипаж.
Перед ними колыхалась плоскодонная скорлупка футов в тридцать, чересчур широкая для своей длины и, по-видимому, предназначавшаяся для плавания по рекам или озерам. Под лавками лежали три человека: мужчина в одежде зажиточного ремесленника, женщина, принадлежавшая, казалось, к тому же классу, и ребенок не старше года. Лодка до половины наполнилась водой; тела женщины и ребенка лежали ничком, и светлые кудри дитяти и темные косы матери болтались уже в воде наподобие водорослей. Лицо мужчины было обращено к небу; оно имело цвет аспидной доски; глаза закатились, поблескивая тусклыми белками, из широкого открытого рта торчал иссохший, сморщенный язык, похожий на увядший лист. На носу лодки, весь скорчившись и судорожно зажав в руке единственное оставшееся весло, сидел человек премаленького роста в черной одежде; запрокинутое лицо бедняги прикрылось развернутой книгой, а окоченелая нога торчала кверху, застрявши пяткою в уключине. Так носилась эта странная компания по длинным зеленым волнам Атлантического океана.
С "Золотого Жезла" спустили лодку, и несчастных перенесли на палубу. У злополучных пассажиров не оказалось ни крошки хлеба, ни капли воды, — словом, ничего, кроме весла и открытой Библии на лице маленького человечка. Мужчина, женщина и ребенок умерли, по крайней мере, сутки тому назад; поэтому над ними прочли краткие молитвы, употребляющиеся в этих случаях, и опустили тела в море. Маленький человек тоже производил впечатление трупа, но Амос, заметив в нем слабое биение сердца, поднес ко рту незнакомца стекло от часов, которое немедленно слегка отпотело. Тогда беднягу завернули в теплое одеяло, положили около мачты, и шкипер стал вливать ему в рот по нескольку капель рома в ожидании, что таившаяся в нем искра жизни вспыхнет ярче.