Дополнительное обстоятельство: в нашем отделении жили немецкие врачи. Они занимали две палаты: в одной стояло четыре, в другой три койки и большой обеденный стол.
Заметив в их апартаментах некоторую неряшливость, я прикрепила к ним специального санитара из хозяйственного корпуса. А к Новому году сделала им подарок – каждому новое теплое одеяло. Стоило посмотреть: они радовались, как дети, получившие красивую игрушку.
Все это вызвало в госпитале определенный положительный резонанс. И как-то само собой, без вопросов и объяснений, в мои отношения с коллективом вернулись былая теплота, дружба и взаимопонимание.
Разрешились спорные вопросы, большие и малые пертурбации, утихли страсти. И вновь потекла привычная, в равной степени простая и сложная жизнь госпиталя. Долго иль коротко ей быть такой – знает один Бог.
Красивое солнечное утро поздней осени с еле уловимыми следами ушедшего лета.
Идя на конференцию, подумала: в отделении все спокойно: нет ни операций, ни сложных перевязок, нет даже тяжелых больных. И в госпитале в течение недели все на удивление спокойно.
И вдруг…
Конференция подходила к концу, когда без стука в кабинет начальника вбежала старшая сестра Земскова:
– Виктор Федосеевич, в госпитале бунт.
Все замерли. Такого еще не бывало.
Оказалось, больные тотально отказались от еды.
Раздали завтрак. Никто к нему не прикоснулся.
Клюсов включается моментально. Бунт – это по его части.
– В первую очередь необходимо сообщить в Центр, – категорически заявляет он. Начальник не согласен:
– В первую очередь надо разобраться, – и тоном приказа:
– Берите переводчика, отправляйтесь в Зону, разберитесь. Доложите – потом примем решение.
Клюсов молча вышел, все остальные за ним. Начальник остался в кабинете.
Клюсов зашел в 12 корпус, ближайший от проходной. Начальница отделения, его жена – терапевт Валерия Клюсова, немного полноватая, красивая женщина лет 30-ти. Я вошла вместе со всеми. В коридоре – тишина. Персонал небольшой кучкой собрался у окна. Из палат не доносится ни звука.
Входим в первую. Все больные лежат лицом к стене, кое-кто закрыт одеялом с головой. На всех тумбочках завтрак: тарелка овсяной каши, два куска белого хлеба, на них – три куска сахара, рядом кружка желудевого кофе.
– Ходячим больным встать. – Приказ звучит резко. Клюсов раздражен.
Встали все. Головы опущены, взгляд устремлен в пол.
– Почему не завтракали?
Молчание!
Клюсов переходит на крик:
– Приказываю приступить к завтраку.
Никто не двинулся с места.
Переводчику:
– Разъясни им как следует – они тебя не поняли!
Переводчик повторил – картина прежняя. Все молчат.