Вотъ онъ пріѣдетъ сейчасъ, войдетъ, конечно. Что ему сказать? Какъ его встрѣтить?
Катерина Андреевна поежила плечиками, словно ей холодно стало, и улыбнулась.
Она сама любитъ его, очень любитъ, съ перваго раза произвелъ онъ на нее впечатлѣніе, но вѣдь она замужемъ. При мыслѣ о мужѣ Катеринѣ Андреевнѣ стало немножко грустно. Бѣдный онъ!... Что то онъ дѣлаетъ теперь? Пріѣхалъ, узналъ страшную новость, да такъ, чай, брякнулся объ полъ. Ему и въ голову не придетъ, что жену увезли силой, онъ подумаетъ, что она убѣжала. Прислуга видѣла гусара Черемисова, и Лука Осиповичъ поскачетъ къ этому гусару, вызоветъ на дуэль, пожалуй, убьетъ и безъ всякой дуэли, — онъ человѣкъ добрый, душевный, но онъ вспыльчивъ, горячъ, ему удержу нѣтъ, когда онъ разсердится. Ну, а потомъ? Потомъ онъ узнаетъ правду и поѣдетъ къ Скосыреву. Опять дуэль...
Катерина Андреевна вообразила картину этой дуэли, и вздрогнула, когда въ воображеніи ея Скосыревъ представился окровавленнымъ, убитымъ. Увы, мужа такимъ она но представляла и не жалѣла его?. . Очень ужь онъ „сѣръ“, какъ выражалась нѣсколько разъ Глафира въ интимныхъ бесѣдахъ съ барыней. Именно сѣръ, простъ очень. Тяжелая армейская служба, походы, казармы, стоянки по деревнямъ, недостатокъ средствъ наложили на него печать угрюмости, дикости, неуклюжести, а потомъ, когда службу въ кавалеріи пришлось бросить за недостаткомъ средствъ, пошла суровая трудовая жизнь въ деревнѣ, работа чуть не наравнѣ съ мужикомъ, скопидомство, лишенія, а для увеличенія средствъ къ жизни приходилось служить по выборамъ, для чего необходимо было ухаживать за дворянами-избирателями, за вліятельными людьми въ уѣздѣ; это клало отпечатокъ нѣкотораго приниженія, раболѣпства, чуждаго природѣ Луки Осиповича, то есть приходилось ломать себя, а это, конечно, раздражало и портило характеръ. Веселаго въ жизни съ мужемъ Катерина Андреевна не находила, а пламенная любовь его только тяготила ее. Ей было жаль своей „загубленной“ жизни, а о томъ, что ея жизнь загублена, ей твердили и уѣздныя дамы, и франты, за нею ухаживающіе, и Глафира, особенно — Глафира. Такой ли жизни была она достойна по своей красотѣ! Ей бы вотъ это имѣніе, этотъ вотъ домъ, тысячи душъ крестьянъ, блескъ, роскошь, наслажденія... Да, но она вѣдь не бросила мужа, ни разу не подавала даже повода быть недовольнымъ ею, ревновать ее, и если теперь она въ этомъ домѣ Павла Борисовича Скосырева, то не по своей волѣ. Что же ей дѣлать? Кричать, бить стекла, звать на помощь? Изъ этого ровно ничего не выйдетъ, это будетъ только смѣшно. Ну, а если онъ войдетъ къ ней, что ему сказать? О, она встрѣтитъ его ледянымъ холодомъ, она постоитъ за свою честь! Если онъ позволитъ какое нибудь насиліе, то она, какъ львица, будетъ защищать себя. Она задавитъ его, своею длинною косой, какъ это она читала въ какомъ то восточномъ романѣ. Тамъ красавица невольница такимъ образомъ задушила взявшаго ее въ плѣнъ пашу, любя какого то грузинскаго князя красавца. Въ романѣ съ плѣнницы содрали кожу и послѣ этой пытки убійцу паши зашили въ мѣшокъ и бросили въ море. Да, но вѣдь это гдѣ то въ Турціи, а здѣсь кожу не сдерутъ и въ море не бросятъ. Пожалуй, нѣтъ надобности и косой душить: во-первыхъ, Павелъ Борисовичъ не скверный старый паша, а вовторыхъ, нѣтъ никакого грузинскаго князя, ради котораго можно было бы такъ отчаянно защищать свою честь...