– Владимир Николаевич, дорогой, как хорошо, что я вас встретил. – Он сделал слабую попытку подняться навстречу. – Вот, приехал специально, чтобы узнать, откуда тронется похоронная процессия: из дома или из больницы. У меня нет вашего телефона, ни позвонить, ни спросить не у кого. Пришлось отпрашиваться на работе. И вот досада: вышел из автобуса – сердце схватило. Прижало, знаете ли, и не отпускает.
– Может быть, «Скорую» вызвать?
– Нет-нет, благодарю. – Маркин прижал руку к груди. – Пустяки. Сейчас пройдет.
– Какое же у вас горе, Олег Станиславович? – спросил я, присаживаясь рядом.
– Горе? – удивился он.
– Сердце бьется ровно до тех пор, пока в голове не поселится горе, – напомнил я. – Ваш афоризм.
– Ах, да, – он слабо улыбнулся. – Возраст, знаете ли, такой, что малейшее волнение мгновенно сказывается.
– Понимаю, – посочувствовал я.
– Смерть человека, которого знал много лет, всегда несет с собой массу отрицательных эмоций. – Маркин оставался верным себе: безупречные обороты речи были его слабостью. – А как ваше самочувствие? Судя по детективной литературе, у вас беспокойная работа.
– Спасибо, на здоровье не жалуюсь.
– А юный наследник? Не нашелся?
– Пока нет.
Мне захотелось нарушить идиллический строй нашего разговора и придать ему хоть какой-то смысл.
– Зачем же вы обманули меня в прошлый раз, Олег Станиславович? – спросил я.
– Я? Вас? – Он даже отодвинулся, чтобы лучше рассмотреть выражение моего лица: не шучу ли. – Владимир Николаевич, как можно?! Ни сном, ни духом, поверьте!
– Вы сказали, что были мало знакомы с Юрием, а это неправда.
Растерявшись, он даже не поинтересовался, откуда мне это известно.
– Но что вы, право... – Он втянул голову в плечи, отчего клинышек его бородки лег на грудь. – Тут какое-то недоразумение!
– Недоразумение?
– Я не думал, что несколько случайных встреч можно истолковать как знакомство накоротке. Вы что-то путаете, Владимир Николаевич, при всем моем уважении к вам...
– Где же вы с ним встречались? – спросил я.
– В музее. Где ж еще. Надеюсь, вы не забыли, что я там работаю. Юрий приходил к нам.
– Зачем?
– Странный вопрос. Вы меня удивляете. Зачем посещают музей? Посмотреть выставку, экспозицию. Он приходил не ко мне лично.
– Но вы с ним беседовали, общались?
– Конечно, он же сын моего старого друга.
– И о чем вы с ним беседовали?
– Я спрашивал, как чувствует себя Иван Матвеевич. Ну и, разумеется, обменивались впечатлениями о выставках, беседовали о живописи.
– Он говорил вам, что пишет картины?
Маркин поморщился.
– Говорил.
– И показывал их вам?
Он приложил руку к груди и мученически зажмурил глаза.