— Лианна Мишель, — сухо сказала вышедшая к ней девушка. — Пройдите.
Странно, но Лианна почти сразу почувствовала, что непредставившаяся незнакомка (возможно, секретарь старой дамы) явно прониклась к ней, к новой прислуге, противоречивым чувством: она и презирала её, как обычно это делают господа с Уиверна, с другой стороны — пыталась хоть как-то изменить своё отношение, быть… доброжелательней? Даже — страшно подумать! — понравиться?.. Странно. Лианна мысленно пожала плечами: зачем что-то менять? Мы никогда не станем подругами — представительница элиты Уиверна и презренная на этой планете человеческая самка. Оставалось загадкой одно: богатые уивернки не брали в компаньонки человеческих самок. Ею как раз могла бы быть именно эта девица — тоже уивернка. Страшновато: а если под компаньонкой подразумевается нечто иное? Поэтому девица пытается изменить отношение к человеческой самке с обычного презрения на нечто другое — уровнем повыше? Или ниже?
На следующем этаже дома девица-секретарь передала будущую компаньонку с «рук на руки» дворецкому — высокому, сутулому от старости уиверну в униформе. Тот проводил девушку до спальни старой дамы и сухо сказал у самой двери:
— К хозяйке обращаться даг Куианна. Говорить, когда разрешит говорить госпожа.
Что это? Нанимательница выбрала её по близкому совпадению имён?
Девушка вошла в спальню. Пришлось проследовать за дворецким довольно большое расстояние, пока она не очутилась перед роскошной кроватью, в нежнейшем белье которой утопала старая дама. Лианна увидела сморщенное от старости лицо, обрамлённое короткими, неряшливо серыми от старости волосами. Последнее очень удивило: обычно богачи стараются до самой смерти менять себе кожу, а особенно волосы, или лелеять свои, оставшиеся, всеми препаратами, какие найдутся по средствам.
Эта старая дама не собиралась красоваться ни перед кем — и даже перед самой собой. Вот только глаза — не молодые, но и не старые — существа в возрасте. Глаза существа, решившегося на что-то очень важное. Эти глаза цепко оглядели подошедшую и странно потеплели.
Дворецкий сухо сказал:
— Сядьте.
Лианна молча присела на предложенный тяжёлый стул, больше похожий на жёсткое кресло. На Уиверне прислуга и правда не имела права заговаривать с господами первой.
Будто выждав, пока дворецкий уйдёт, выждав, когда далёкая отсюда дверь слегка, почти неслышно прищёлкнет, закрываясь, даг Куианна выпростала из-под лёгчайшего пухового одеяла тощую, сухо горячую руку и положила её на кисть Лианны.
— Милая девочка, мы здесь так одиноки.